Сила и бессилие зла

Из практически неисчерпаемого многообразия педагогически значимых тем, разработанных в художественной литературе, мы возьмем для примера те немногие, которые редко звучат в педагогической литературе, несмотря на свою колоссальную актуальность. Эти темы можно объединить названием страдальческого опыта человеческой жизни.

Поскольку в жизни много страданий, то, чтобы принять жизнь, надобно найти смысл этих страданий. Особенно трудно предположить какой-либо доступный человеческому разумению резон в мучениях детей. Божественный промысл нуждается в оправдании его перед человеком. В противном случае человек лишается свободы, т.е. осознанного выбора между добром и злом и становится опасным. Если же человек видит только абсурд земного существования и «отказывается от высшей гармонии», то он превращается в опаснейшее животное. И чем он при этом умнее, тем опаснее. Вот почему смиренная вера должна непременно дополнять собственно научную картину мира, формируемую в ходе образования и благодаря ему.

Воспитание верующего требует таких же предупреждений, как и светское воспитание. Иначе вера неминуемо рано или поздно сталкивается с фактами, которые могут разрушить ее или, что не менее опасно, извратить. Младенцы, объятые пламенем. Живые, читающие заупокойную молитву по самим себе. Огонь, испепеляющий веру. Сны, ставшие душной пустыней. Сын, бьющий своего отца и не разрешающий ему плакать. Умерщвление всех людей, родившихся евреями. Мертвец, глядящий из зеркала на смотрящегося в зеркало. «Где же Бог? — Да вот же Он — Его повесили на этой виселице».

Опасно для людей и упорное неверие в ужасное, подавляющее воображение и выходящее за рамки всего обычного. С чувством превосходства над свидетелями или пророками люди отказываются вслушаться в предупреждения, непосредственно касающиеся их собственной судьбы и несущие им спасение.

Поэтому по контрасту содержанием воспитания становится опережающее освещение (методически лучше всего проводить беседы, совместные раздумья) всего самого страшного, во что может вовлечь жизнь (а подчас весь этот кошмар и называется «жизнью»).