Универсальная философия с отдельными науками представляет собой, конечно, частичное явление культуры. Смысл всего сказанного заключается, однако, в том, что от нормального функционирования этой части зависит подлинная, здоровая духовность. Человечеству высшей гуманности, или разума, нужна поэтому подлинная философия.

На вопрос об источнике большинства наших трудностей нужно ответить: это объективизм или это психофизическое мировоззрение. Вопреки своей кажущейся самоочевидности они представляют собой наивную односторонность. Реальность духа как якобы реальных придатков к телам, его якобы пространственно-временное бытие внутри природы — бессмыслица.

Забытым оказывается сам работающий субъект, и ученый не становится темой науки. (С этой точки зрения рациональность точных наук попадает в один ряд с рациональностью египетских пирамид.)

Конечно, со времен Канта у нас есть собственная теория познания. С другой стороны, налицо психология, которая с ее претензией на естественнонаучную точность стремится стать всеобщей основной наукой о духе. Однако наша надежда на подлинную рациональность, т.е. на подлинное прозрение, здесь, как и повсюду, не оправдалась.

Психологи даже не замечают, что и они сами по себе, как действующие ученые, и их жизненный мир не являются темой психологии. Они не замечают, что сами себя заранее неизбежно предполагают в качестве живущих в обществе людей, принадлежащих своему миру и историческому времени, принадлежащих хотя бы потому, что ищут значимую вообще, для каждого, истину саму по себе.

По причине этого объективизма психология не может подойти к теме души в присущем ей собственном смысле, т.е. в смысле деятельного и страдающего Я. Она может, расчленив, объективизировав, свести к жизни тела и индуктивно обработать оценочное переживание и опыт воли, но может ли она сделать то же самое с целями, ценностями, нормами? Может ли она взять своей темой разум, хотя бы как «предрасположенность»? Совсем упущено из виду, что объективизм как результат деятельности истинных норм как раз и содержит эти нормы в своих предпосылках, что он вовсе не выводится из фактов, ибо факты при этом уже предполагаются как истины, а не воображаемое.