Таким образом, новая психокультура – это надстроечное образование, возникающее на новом базисе. Она представляет собой реакцию на новые проблемы, отсутствовавшие в условиях старых базисных отношений. Поэтому с точки зрения старой психокультуры в новой всегда есть что-то искусственное. Действительно, ведь для того, чтобы решить эти новые проблемы достаточно, казалось бы, «всего лишь» вернуться в лоно старого мира, – скажем, в лоно корпоративно-сословного мира, где всяк сверчок знает свой шесток и проблема развития самосознания не возникает. Однако новые проблемы предполагают также новые перспективы. И вряд ли человек, перед которым возникла проблема развития самосознания, захочет вернуться к «беспроблемному» состоянию сословного индивида, неспособного отличать себя от своей социальной роли.

Подобным же образом наша культура порождает не только новые проблемы, но и новые перспективы воспроизводства человека, новые психологические перспективы. Эти перспективы не закрыты от буржуазной культуры: она в них попросту не нуждается. Не открыты они и перед нашей культурой: ей с необходимостью придется осваивать их. Я имею в виду психологические перспективы, связанные с освобождением личности от частной собственности.

Возможно, после всего выше сказанного о результатах освобождения нашей страны от частной собственности, заявление о неких связанных с этим перспективах прозвучит не очень убедительно. Но в том-то и дело, что административный запрет на определенные формы частной собственности отнюдь не является освобождением от частной собственности. И наоборот, в условиях современного капитализма, где перед человеком маячит не то что «морковка», а целый «ананас», – даже в таких условиях отнюдь не для всех людей стимулом к деятельности служит частная собственность. Есть люди, которыми движет нечто более высокое.

Такие люди были всегда, – подобно тому как всегда были люди, задававшиеся вопросом «кто я». Во все времена были люди, сознававшие, что свобода распоряжения частной собственностью не есть наивысшая свобода. Но такое осознание было уделом отдельных лиц, выключенных, как правило, из процесса материального производства средств к жизни. А большинство людей, включенных в этот процесс, не могло игнорировать того очевидного факта, что именно их частная собственность является залогом их личной свободы. Так, свободный земледелец, ремесленник и предприниматель могут не осознавать, что характер их свободной деятельности обусловлен характером их собственности (надела земли, конкретных орудий производства, капитала), но не могут не сознавать, что источником их чувства личной свободы служит их собственность. Они не мыслят себя свободными вне своей частной собственности, зная, что лишившись ее, они лишатся и свободы действий: чтобы обеспечить себя средствами жизни, им придется стать наемными рабочими, то есть начать делать то, что им будет указывать другое лицо.