Марцелл

Ну как, являлась нынче эта странность?

(СНОСКА: В оригинале «this thing». — Ред.)

Бернардо

Пока не видел.

Марцелл

Горацио считает это все

Игрой воображенья и не верит

В наш призрак, дважды виденный подряд.

Вот я и предложил ему побыть

На страже с нами нынешнею ночью

И, если дух покажется опять,

Проверить это и заговорить с ним .

Горацио

Да, так он вам и явится !

Бернардо

Присядем,

И разрешите штурмовать ваш слух,

Столь укрепленный против нас, рассказом

О виденном.

Горацио, скептик, студент , не верит в появление призрака; вопрос поставлен прямо — есть ли это «this thing», как говорит Марцелл, или только «but fantasy» — галлюцинация, обман зрения . Солдаты — Бернардо и Марцелл — глубоко проникнуты реальностью Духа; Горацио пришел их проверить, и в его внезапном «обращении» и его (не верившего, пришедшего проверить) исполнении воли Духа — весь смысл этой сцены. Кстати: она проходит не как галлюцинация (как, например, в сцене III акта, когда мать не видит Духа), а со всей реальностью призрака. Три человека видят его и, главное, Горацио. В его «обращении» — повторном — смысл сцены. Бернардо начинает свой рассказ — спокойный и художественно прямо направленный к тому, чтобы убедить в реальности рассказываемого (тон рассказа, указание на звезду и на удар колокола), — и здесь является Тень. Опять: из рассказа о ней она возникает, и, прежде чем появляется, вы слышите о ней рассказ , то есть к событию присоединяется (оно не прямо воспроизводится) неуловимый осадок личного переживания события, след души пережившего рассказчика. В этом лирическом подходе к предмету сцепы, в ее лирической обработке — смысл этого художественного приема. И этим «лирическим осадком» нельзя пренебрегать.

Бернардо

Минувшей ночью,

Когда звезда, что западней Полярной,