После чтения дневниковых записей мы переходим к завершающему этапу создания «коллективного портрета» заикания. Но его нельзя считать завершенным до тех пор, пока пациенты по-новому не увидят и не оценят того, как окружающие реагируют на их речь. Мы просим пациентов малыми группами выйти на улицу (лучше всего по два человека) и задавать вопросы посторонним своей обычной заикливой речью. И если задающий вопрос не всегда видит реакцию собеседника (в связи с привычной уловкой  не смотреть в глаза), то его товарищ имеет возможность реально оценить ситуацию, а затем, задавая вопросы, ясно представить себе впечатление, производимое его собственной речью.

 Вернувшись в кабинет, заикающиеся рассказывают о своих наблюдениях. В результате группа приходит к выводу: речь заикающихся вызывает совершенно однозначную реакцию собеседников, а именно, плохо скрываемое сочувствие или унижающую жалость.

Все перечисленные приемы не только помогают усилить эмоциональное напряжение в группе, но еще раз наглядно показывают, что примирение с дефектом невозможно.

Достигнутое эмоциональное напряжение, близкое к аффекту, могло бы привести заикающихся лишь к тоскливому осознанию своей ущербности, к фрустрации, если бы не установочная беседа, в результате которой пациент знает, что выход из тупика существует. Теперь же на столкновении этих противоположных установок и соответствующих эмоций рождается активное желание принять лечебную информацию и изменить, наконец, свое положение.

В это время проводится ещё одна беседа с группой о том, что «внешнее заикание» тесно связано с «заиканием внутренним»  патологически изменённой личностью.

Изменения же личности происходят главным образом из стремления заикающегося адаптироваться к дефекту и скрыть его. Именно желание скрыть дефект становится фундаментом личностных нарушений, что приводит заикающегося

к многочисленным страхам, навязчивым мыслям, уловкам, приводит к мнительности, подозрительности, импульсивности поведения.