19.03.87

...Вопрос о том, как будет развиваться психология, волнует сегодня и психологов, которым предстоит ее делать, и смежников – людей различных гуманитарных и общественных дисциплин, судьба которых во многом зависит от того, что будет делаться в психологии. Насколько она будет практически ориентированной, каким будет ее вклад в комплекс гуманитарных и общественных наук, всей нашей практики? Мое поколение этот вопрос волнует вот уже лет тридцать. И, как вы понимаете, волнения эти начались задолго до того, как в стране началась перестройка и мы с вами получили такой важный для психологии и общественных наук тезис о том, что сегодня самое главное – "человеческий фактор". Существо проблемы не сводится к тому, насколько психология сработает сегодня в нашей ситуации перестройки. Этот вопрос надо все время иметь в виду и отвечать себе на него, но это не главный вопрос. Главный вопрос состоит в том, чтобы выяснить, каковы исторические перспективы развития психологии, какой она может и должна быть, чтобы включиться в общий контекст практической жизни и строительства новых форм общежития.

То, что практикуется, обсуждается и преподается сегодня у нас в форме психологии – это форма, которая была создана 100 лет назад, и, наверное, не будет большой ошибки сказать, что это вундтовский тип, вундтовская модель психологической науки и практики. Именно Вундт в своем Лейпцигском институте разрабатывал то, что после работ Томаса Куна получило название психологической парадигмы или образца работ.

И строит все это Вундт, опираясь на галилеевскую модель науки. Что такое галилеевская модель науки? Здесь мне придется сформулировать несколько очень резких тезисов, которые поначалу могут показаться вам странными, и которые я, тем не менее, стал бы отстаивать. Галилеевская модель науки предполагает в качестве своего обязательного и непременного методологического условия то, что из общего контекста нашей деятельности и мыследеятельностной практики, из этого мира, в котором задается наша практика, необходимо выделить какой-то один процесс – абстрагировать его, а затем рассматривать сам по себе. Происходит то, что издавна было названо идеализацией: определенная идеальная действительность или представление замещает то, с чем мы сталкиваемся деятельностно-практически, на практике, и что могло бы быть названо реальностью. Из этого следует, что наука никогда не занимается реальностью. То, что научные законы описывают реальность, – это иллюзия, и это можно показать на исторических примерах и примерах из практики. И раньше, в общем-то, все это очень хорошо понимали. И когда противники Галилея указывали ему на реальные факты жизни, он, как и всякий подлинный ученый, отвечал им принципиально и не идя на компромисс. Он говорил: "Если факты не соответствуют моим конструкциям, то тем хуже для фактов".