При синдроме неустойчивого поведения подросток может оказаться в асоциальных компаниях, но первый контакт с ними обычно бывает случаен. Попав в такую группу и принимая участие в ее похождениях, выпивках, мелких правонарушениях, сексуальных эксцессах (обычно предпочитая роль пассивного наблюдателя), подросток все же остается в этой группе «белой вороной». Слиться с группой ему не удается: либо члены группы, либо он сам чувствуют какую-то эмоциональную отчужденность.

Правонарушения могут совершаться как вместе с группой, так и в одиночку, но нередко «во имя группы» или в качестве подражания ее членам, чтобы добиться признания. Например, 15-летний подросток угнал автомашину и сам заявил на себя в милицию — все это он сделал для того, чтобы «попасть в тюрьму» и тем самым «сравняться в правах» с лидером группы, кичившимся своим асоциальным прошлым.

Алкоголь обычно не дает настоящей эйфории, но может играть роль «коммуникативного допинга» — снимать внутреннее напряжение, скованность, облегчать контакты. Поэтому, несмотря на слабость эйфории, может развиваться, и довольно быстро, своеобразная психическая зависимость. Однако ускоренного формирования физической зависимости, даже при регулярных выпивках, не наблюдается. Наоборот, иногда поражает то, с какой легкостью внезапно обрываются длительные, регулярные и интенсивные выпивки. Употребление алкоголя, начатое в компании, часто продолжается в одиночку. В некоторых случаях обнаруживается склонность к постоянному пьянству с изначальной высокой толерантностью к алкоголю, отсутствием алкогольных изменений личности и полной безэффективностью противоалкогольного лечения [Беляев Б.С., 1977].

Хобби могут ограничиваться информативно-коммуникативным типом или поражать необычностью выбора не менее? чем при синдроме нарастающей шизоидизации. Но здесь выбираются хотя и странные увлечения, но не требующие особого труда. Например, подросток изо дня в день часами «наблюдал за жизнью домашних мух», но ничего о плодах этих наблюдений толком рассказать не мог.