Мы уже отмечали тот факт, что американские психологи – если рассмотреть их как отдельную группу – минимизировали роль факторов наследственности как детерминант поведения. В то же время многие из теоретиков, которых мы обсуждали, подчеркивают важность этих факторов. Шелдон убежден в главенствующей роли генетических детерминант, и надеется, что его подход к изучению поведения прольет свет на соотношение генетических и поведенческих событий. Кеттел проявлял и теоретический, и практический интерес к роли наследственности в поведении. Его исследования во многом оказали сильную поддержку теоретическим убеждениям по этому поводу. Теория Юнга признает важность генетики, Фрейд считает генетические факторы факторами первичной важности. Мюррей и Олпорт также признавали важность наследственности, хотя уделяют ей меньше внимания, чем упомянутые выше теоретики. Хотя наследственность в целом признается теоретиками экзистенциалистической ориентации, ее роль преуменьшается положением о том, что человек обладает свободой стать тем, чем хочет. Кстати, это единственная теория личности в этой книге, признающая свободную волю основной детерминантой поведения. Ни одна другая теория не полагает наличие такой вещи, как свободная воля. Скиннер, который постоянно и резко критиковал представление о свободе воли, выглядит вполне нейтральным по отношению к идее важности генетических различий. Наименьшее внимание из тех, кого мы изучали, уделяют этим факторам Фромм, Хорни, Роджерс и Салливан. И тут мы с некоторым удивлением обнаруживаем, что большинство теоретиков личности принимали или подчеркивали идею важности генетических факторов, но лишь немногие сочетали этот теоретический взгляд с релевантными эмпирическими исследованиями.

Различие в теоретических позициях Фрейда и Левина – прекрасная иллюстрация различий между теоретиками личности во внимании к событиям настоящего или событиям, имевшим место на ранних этапах развития. Стимул-реактивная теория Миллера и Долларда, персонология Мюррея, межличностная теория Салливана своим интересом к раннему опыту напоминают теорию Фрейда, а позиции Олпорта, Роджерса и теоретиков-экзистенциалистов напоминают позицию Левина, поскольку подчеркивают значение настоящего. Реальные и важные теоретические различия по этому поводу иногда маскируются предположением о том, что теоретики, подчеркивающие роль раннего опыта, делают это лишь поддавшись обаянию истории или прошлого, а не в связи с предсказательной силой или важностью этих событий. Защитники идеи важности настоящего утверждают, что прошлое может быть важно сейчас только действуя через факторы настоящего. Таким образом, если мы полностью понимаем настоящее, нет нужды обращаться к прошлому. Действительно, нет реального разногласия по поводу того, что прошлое влияет на настоящее через действие факторов настоящего, сил или установок (идей, архетипов, воспоминаний, диспозиций). Однако те, кто подчеркивает важность прошлого, утверждают, что для понимания развития знание прошлого обязательно, и оно также дает информацию о силах, действующих в настоящем. Главное разногласие между двумя лагерями – по вопросу о том, можно ли адекватно оценить факторы, влияющие на поведение в настоящем, на основе рассмотрения поведения в настоящем, и могут ли знания о событиях прошлого не нести принципиально важной информации. Похоже, что по этому вопросу теоретики личности делятся примерно поровну.