На основании только что приведенного аргумента можно подумать, что переменные, управляющие влечением или мотивационными состояниями в представлениях других теоретиков, не занимают особой позиции в системе Скиннера. Однако это не так, поскольку у них есть особое свойство, но это – не свойство быть внутренними причинами поведения. Мы обнаруживаем, что определенные переменные влияют на вероятность появления целых групп поведенческих стереотипов. Например, рассмотрим жажду. Жажда может быть усилена несколькими различными операциями, и в свою очередь, может влиять на ряд различных реакций. Можно увеличить температуру в комнате, в которой заперто животное, – и таким образом заставить животное расходовать больше воды, потея; или можно увеличить время после последнего приема воды; или можно давать животному соленую пищу. Каждая из этих операций увеличит жажду животного. Под этим мы понимаем, что животное будет включено в одну или более групп активности, которые все побуждаются той же группой операций. Так, животное будет осуществлять усвоенную реакцию более энергично, если она дает воду, например, такую реакцию как нажатие на рычаг, или прохождение через лабиринт, и будет более энергично пить, предпочитать воду пище или проявлять любую иную реакцию, которая в прошлом приводила к появлению воды. Эти примеры показывают, что мы, говоря о том, что определенные операции увеличивают жажду, просто говорим о том, что эти операции усиливают проявление определенных реакций. В итоге Скиннер использует термины подобные "жажде" просто как удобное вербальное средство, обретающее смысл благодаря своей способности заключать отношение между группами независимых и зависимых переменных – и никакого другого смысла этот термин не имеет. Скиннер не приписывал жажде каузального статуса: каузальный статус приписывается операциям, которые завершаются питьевым поведением. Важно отметить, что в отличие от многих других теоретиков подкрепления, Скиннер не считает влечение стимулом определенного вида.