— Свойственно ли такое непредвзятое и отстраненное отношение всем терапевтам? — спросил Рон, бородатый мужчина и сильный терапевт, один из близких друзей Эрнста; они были связаны с медицинской школы совместной борьбой с предрассудками. — Уж точно не Фрейду. Вспомните его случаи — Дора, человек с крысами, маленький Ганс. Он всегда вмешивался в жизни моих пациентов. Я не верю, что человек в силах постоянно сохранять позицию нейтралитета — это же утверждается в новой книге Доналда Спенса. Вы никогда по-настоящему не понимаете реальные переживания пациента.

— Это не значит, что вы должны отказаться от попыток слушать пациента, не позволяя личным чувствам загрязнять сцену, — сказал доктор Вернер. — Чем больше в вас нейтралитета, тем ближе вы приближаетесь к подлинной сущности пациента.

— Подлинная сущность? Открытие подлинной сущности другого человека — это иллюзия, — возразил Рон. — Взгляните, как строятся коммуникации. Сперва некоторые чувства пациента облекаются в некие образы, а затем в подходящие термины...

— Почему ты сказал “некоторые”?” — спросил доктор Вернер.

— Многие из их чувств невыразимы. Но позвольте я закончу. Я сказал о том, что пациенты трансформируют образы в слова: даже этот процесс не безупречен — выбор слов во многом зависит от того, как пациент представляет себе взаимоотношения с аудиторией. И это лишь передающая часть. Затем происходит обратное движение: если терапевты схватывают значение слов, сказанных пациентами, они должны перевести слова в личные образы, а затем в собственные чувства. Какое взаимодействие возможно к концу процесса? Какова вероятность того, что один человек действительно сможет понять переживания другого? Или, излагая иначе, поймут ли два разных человека третьего одинаково?

— Это похоже на детскую игру “Испорченный телефон”, — вставил Эрнст. — Один шепчет соседу на ухо предложение, тот передает его шепотом другому, и так по кругу. Когда фраза возвращается к первому участнику игры, в ней мало что остается от оригинала.