Наличие такой криволинейной взаимосвязи между интенсивностью романтического поведения, с одной стороны, и уровнем эмоциональной зрелости, с другой, позволяет сделать вывод о том, что в ряде случаев любовь действительно выполняет своего рода защитную функцию — об этом свидетельствует сочетание максимальной интенсивности романтического синдрома и низкой эмоциональной зрелости. Однако, поскольку отсутствие любовного опыта у взрослого человека тоже сопровождается низкой эмоциональной зрелостью, достигающей максимума лишь при его возрастании, можно предположить, что любовные переживания являются не помехой, а необходимым условием высокого личностного развития.

Склонность к переживанию чувства любви оказалась связанной с такими чертами, как уровень романтизма и локус контроля, причем экстернальному локусу соответствуют большие значения романтического поведения [127]; обнаружены и другие зависимости. Можно предположить, что связь между склонностью к любви и личностными характеристиками опосредуется представлениями людей о желательных и соответствующих их полу, возрасту и другим параметрам формах поведения. Так, в проведенном нами совместно с Ю. Е. Алешиной [31] исследовании связи отношения к себе и отношения к другим было обнаружено, что высокая самооценка сочетается с высокоинтенсивным романтическим поведением у мужчин и с низкоинтенсивным — у женщин. Это можно объяснить тем, что нормативный образ «настоящего мужчины» требует значительно большей романтической активности, чем вообще менее определенный стереотип «настоящей женщины».

Мы рассматривали сейчас личностные корреляты склонности к романтическому поведению. Вопрос же о личностной предрасположенности к сильным и глубоким любовным переживаниям (склонность к романтическому поведению и способность к глубоким переживаниям — вещи, разумеется, разные) стоит особо. Здесь фактических данных очень мало. Общепринятой является та точка зрения, что высокий уровень принятия себя обеспечивает возможность любви к другому человеку. Как говорил З. Фрейд, «нарцистическое либидо, или либидо «я», кажется нам большим резервуаром, из которого высылаются привязанности к объектам и в который они снова возвращаются» [93]. Именно в отношении к самому себе оттачивается то искусство любви, о котором говорил Э. Фромм [142].