Если рассматривать мифологическое знание, как определенную закономерную ступень исторического развития общественного сознания, обусловленную характером бытия, накопленными обществом сведениями о действительности, в частности о психической реальности, а также возможностями и способами мышления людей, если видеть в мифах не только ступень к развитым формам религии, но и ступень к подлинно научному знанию, знанию, адекватному потребностям общественной практики, то эта позитивная их роль, на наш взгляд, во многом может быть связана именно с высокой эмоциональной насыщенностью, яркой образностью, а также опорой на ряд действий, процедур (пусть пока культовых). Именно эта их аффективно действенная, а позже эмоционально-вербальная (в сказках) сторона, с нашей точки зрения, позволяла сделать мифы средством управляемого воздействия на последующие поколения, средством передачи общественно важных способов осмотрительного поведения (безопасного труда), аккуратного пользования орудиями труда.

Первоначальной формой, вероятно, были действия с аналогами трудовых ситуаций, но для их особой эмоциональной окраски они совершались при вечернем сумеречном свете костров «священного огня», в священных пещерах, под особые звуки песен, в условиях особого одеяния участников.

Возможно, что возникновение культовых ритуалов закрепляло именно те постепенно найденные формы воздействия на людей, которые позволяли более эффективно создавать у них восприимчивое состояние сознания, управлять их памятью и вниманием, направленно воспитывать в людях требуемые полезные для коллективной жизни в условиях постоянной борьбы со стихией личные качества.

Мы присоединяемся к мнению Г. А. Антипова [7] о том, что «...охотничьи и вообще трудовые танцы» служили в первобытной культуре «специфической формой социальной памяти, где в весьма еще нерасчлененном виде откладывался социальный опыт». И далее Г. А. Антипов цитирует высказывание М. С. Кагана (Лекции по марксистско-ленинской эстетике. Л., 1971. С. 257), которое мы также приведем: «Исполняя охотничий танец перед тем, как отправиться на охоту, люди думали, что они заклинают зверя. В действительности же они заклинали ... самих себя, т. е. подготавливали себя к охоте и подготавливали всесторонне: физически и духовно, практически и психологически. Иначе говоря, магический танец оказывался средством общественного воспитания всех участников - воспитания физического, профессионального и эстетического» [цит. по. 7. С. 181].