Вместе с выступлением на историческую арену нового класса — буржуазии появляется и новая идеология. В противовес мрачному аскетизму церковного учения выдвигается культ человека здорового и жизнерадостного.

Одновременно формируется новая, гуманистическая педагогика, школа в значительной мере эмансипируется от церкви. Церковной авторитарной педагогике средневековья педагогика гуманизма противопоставила принципы активности ребенка, внимательного отношения к его индивидуальности, веру в его творческие силы и возможности.

Педагоги-гуманисты проявляли огромный интерес к культуре античного мира. Однако принципы гуманистической педагогики в то время носили буржуазно-аристократический характер. Они распространялись лишь на детей социальной верхушки, детей знати, купцов, зажиточных горожан. В эпоху Возрождения народные массы продолжали оставаться объектом нещадной эксплуатации со стороны феодалов, светских и церковных, а кроме того, и со стороны нового буржуазного класса — владельцев мануфактур и богатых купцов. Педагогика гуманизма не затрагивала вопросов обучения и воспитания детей «простонародья», а тем более его детей с физическими недостатками.

Развитие сурдопедагогики в XIV-XVI веках своим источником и стимулом имело стремление приобщить к более или менее полноценной жизни глухих из семейств знатных и богатых. Что касается церкви, то она по-прежнему продолжала враждебно относиться к подобным стремлениям, видя в глухоте «кару божью». Тем не менее попытки индивидуального обучения глухих множились; происходили они в ожесточенной борьбе с религиозной мистикой. Ученые и педагоги искали естественнонаучных объяснений причин глухоты и способов ее преодоления. Естествознание и медицина вместе с гуманистической педагогикой, несмотря на церковные запреты, делали проблемы глухоты предметом изучения, удовлетворяющего требованиям тогдашней науки. Тем самым создавались основы для сурдопедагогики и ее прогрессирующего развития. Все это давало новое направление сурдопедагогической мысли, порождало уверенность в возможности обучения глухих, показывало несостоятельность суеверных представлений о «божественной» предопределенности судьбы глухого. Материалистическое объяснение фактов обучаемости глухого укрепляло мысль о том, что успешное решение этой проблемы следует искать на путях изучения явлений природы и самого человека.