У человека, остро переживающего, что он есть, обратные утверждения не вызовут глубокого эмоционального отклика, – они не имеют точек соприкосновения с его действительным опытом. Другое дело, если мы скажем ему, что он недостаточно есть – тут уж он наверняка взовьется: то есть как это «недостаточно»?! С таким человеком уже можно говорить.

Осознать себя частью природы, более того, – ее воплощением, ее «рецепторами и эффекторами» гораздо легче, чем постичь, что меня нет; чистое бытие – слишком тонкая вещь, чтобы сразу можно было уловить, о чем идет речь. Между тем явленное бытие очевидно. Важно и то, что функция личностного самосознания состоит в противопоставлении человека социальной, но не природной среде. Человек может не замечать природной среды или не воспринимать ее вообще (так, городская среда не воспринимается природной), однако он не противостоит ей. Идея единства с природой не только не вызывает у него никакого внутреннего сопротивления, – ее реализация представляется ему желанной, хотя и невозможной по объективно не зависящим от него причинам, то есть по причинам внешнего характера, связанным с социальной задействованностью, отсутствием свободного времени и т.д. За несколько месяцев целенаправленного интенсивного контакта с природной средой практически любой человек может получить первые проблески космического постижения, воспоминания о которых сохранятся на всю оставшуюся жизнь, будучи своеобразным психологическим катализатором последующих глубинных перестроек в фундаменте самоотношения человека к миру.

Постижение себя слитым с природой (то есть выход на космический уровень самосознания, сколь бы фрагментарным и эпизодичным этот выход ни был) знаменует собой прорыв блокады эго, личностного самосознания, жестко отграничивающего человека от мира человека. Дальнейшее развитие самосознания связано с освоением его трансцендентного уровня, на котором «меня» вообще нет. Человеку, пережившему свою слиянность с природой, и интеллектуально освоившему это переживание, идея отсутствия представляется лишь логическим завершением идеи слиянности; относительно же слиянности он по личному опыту убежден, что это не просто интересная идея, а психологическая реальность, в принципе доступная каждому из нас. Становясь всем, я, каким я себя знал ранее, исчезаю. Так что же это было за «я»? Начинается интроспективный поиск, в ходе которого оказывается, что меня действительно нет. Таким образом космическое и трансцендентное самосознание начинают взаимодействовать, подкрепляя и стабилизируя друг друга. Чем полнее мы растворяемся в чистом бытии, тождественном чистому ничто, тем полнее все становится нами.