Упомянутые три типа надличностного самосознания «возвещались миру» в качестве доктринальной цели духовного развития последовательно – сперва трансцендентный, затем космический и лишь затем человеческий. Интересно, что уже в Упанишадах имеются описания как первого, так и второго типа – зачатки последовательно возникавших затем развитых идеологических форм. Интересно также, что в последовательности их возникновения просматривается определенная логика – логика движения от абстрактного к конкретному и, соответственно, от конкретного к абстрактному.

Так, уровень трансцендентного самосознания, на котором человек постигает, что его нет, наиболее абстрактен, – о нем вообще ничего нельзя сказать. Это чистое бытие, тождественное чистому ничто, пустота содержания не имеющая формы. Выходя на космический уровень самосознания, постигнув себя тьмой вещей и явленной вселенной, человек обретает форму, но форму всеобщего – он становится всем, что есть. Постигнув же себя персонификацией человечества, он переходит на еще более конкретный уровень самосознания, постигая себя в своей человеческой сущности, постигая, чем мы являемся как люди – не как природные существа, персонифицирующие вселенную, а именно как специфический элемент этой вселенной...

Олег Бахтияров – Не будет ли тогда логичным продолжить этот ряд постижением себя в качестве персонификации этнической группы и т.д., вплоть до постижения себя в качестве данного конкретного человека, с чего, собственно говоря, все это и началось. То есть не является ли данный процесс, с точки зрения данной логики изложения, скорее процессом сужения сознания и сведения его в конечном итоге к постижению себя как набора автоматизмов?

Как я уже говорил, в рамках традиционной эзотерической психологии человеческий уровень надличностного самосознания остался не сформулированным, теоретически не зафиксированным. Роль космического и трансцендентного самосознания также долгое время оставалась неясной: издревле велись жаркие споры о том, который из них более высокий, более истинный и т.д. Теперь, однако, стало вполне очевидным, что хотя на уровне теоретических абстракций действительно очень сложно увязать одно с другим непротиворечивым образом, в непосредственном опыте это противоречие снимается: мы способны переживать себя одновременно и всем и ничем. Подобным же образом мы можем переживать себя и природным и общественным существом, – «человеческим природным существом», по словам Маркса.