Аристотель предложил модель нравственного воспитания, широко популярную до сих пор, — тренировать детей в подходящих типах поведения. На современном языке это называется упражнением в хороших поступках; кроме того, такая модель хорошо совместима с библейским «наставь малого ребенка на путь истинный, и он не свернет с него и в старости». Аристотель полагал, что общество должно прививать детям ценности, взращивая их в деятельности, предназначенной для развития соответствующих добродетелей. Его не заботило обучение рассуждениям на моральные темы, он считал, что молодые люди, пока им не исполнится 20 лет, все равно не готовы для таких размышлений. Потом, когда они уже будут на деле добродетельными, им можно будет доверить анализ нравственных проблем; после того, как хорошие привычки подготовят почву, можно будет пускаться во всякие обсуждения.

Стоя на твердой почве реальности, Аристотель не верил, что люди могут гарантировать собственное последовательно нравственное поведение. Обстоятельства сильно действуют на нас. Люди великой добродетели могут противодействовать великим соблазнам, но даже героев могут одолеть внешние обстоятельства, вышедшие из-под их власти.

Аристотель полагал, что всякое человеческое существо находит в учении удовольствие. Счастье же состоит в достижении добродетелей, среди которых важную роль играет совершенствование интеллектуальной интуиции и теоретического мышления; счастье связано с актуализацией потенциальных возможностей, особенно способности

разумно мыслить и усматривать фундаментальные формы и принципы вещей. В представлении Аристотеля эти формы и принципы не существуют отдельно от предметов в особой области, как это было с идеями Платона, они суть структуры материальных вещей, которые постигает разум в процессе философского анализа.

Ведущая метафора познания у Аристотеля — пирамида, поднимающаяся от уровня реальной материальной вещи до абстракции чистой формы. Человечество в целом и каждый человек в отдельности стремятся вверх, к своему собственному совершенству, но в чем оно состоит и насколько сможет осуществиться, зависит от условий: прирожденных способностей и состояния общества. Лишь тот, кто поднимается на высшие уровни разумности, имеет надежду достичь вершины. Женщины и рабы достигают нравственного совершенства лишь в той мере, в какой это требуется их функциями в обществе, а именно: рабы совсем лишены способности к свободной жизни, а женщины обладают ею лишь отчасти.