Для деятельности представления нет разницы между способностью ртутной колонки предвещать дождь и способностью внутренностей животного и полета птиц предсказывать успехи войны. С точки зрения просто предсказания рассыпанная соль настолько же предвещает несчастье, как укус москита — малярию. Только систематическое регулирование условий, при которых производятся наблюдения, и строгая дисциплина в отношении привычки к приятным представлениям могут доставить уверенность, что одного рода мнения ложны, а другие правильны. Замена привычки к суеверным заключениям научными выводами не была вызвана изменением в остроте чувств и естественной работой функции представления. Это явилось результатом регулирования условий, при которых имели место наблюдение и заключение.

Полезно указать некоторые попытки, которые делались для того, чтобы классифицировать главные источники ошибок при составлении понятий. Фр. Бэкон, например, при самом возникновении современного научного мышления перечислил четыре подобных класса под несколько фантастическим названием "идолы" (греч. образы), призрачные образы, направляющие ум по ложным путям. Он назвал их идолами или призраками (а) рода или породы, (b) форума, (с) пещеры и (d) театра; или, говоря менее метафорично, он разумел (а) постоянные ошибочные методы (или, по крайней мере, искушение к ошибкам), корни которых лежат в человеческой природе вообще, (b) те, которые происходят из отношений между людьми и из языка, (с) те, которые происходят от причин, свойственных отдельному индивидууму, и наконец, (d) те, источник которых лежит в моде и общем направлении эпохи. Классифицируя несколько иначе причины ложных понятий, мы можем сказать, что две из них — внутренние и две — внешние. Из внутренних — одна равно свойственна всем людям (как общее стремление охотнее замечать доводы, подтверждающие излюбленное мнение, чем те, которые ему противоречат) между тем как другая коренится в личном темпераменте и привычках данного индивидуума. Из внешних одна проистекает из родовых социальных условий, подобно тенденции считать, «то где есть слово, там есть и факт» и что факта нет там, где нет лингвистического термина, — между тем как другая вытекает из местных и временных социальных течений. Метод Локка при рассмотрении типичных форм ложных понятий менее формален и больше может осветить. Мы едва ли можем поступить лучше, чем, цитируя его сильный и оригинальный язык, когда, перечисляя различные классы людей, он указывает различные пути, на которых заблуждается мысль.