III.              Наконец, мысль сообщает физическим явлениям и объектам совершенно иной образ и цену, чем какие он представляет для существа немыслящего. Эти слова являются простыми каракулями, странной сменой света и тени для того, для кого они не являются лингвистическими знаками. Для того же, для кого они являются знаками других вещей, каждое обладает определенной собственной индивидуальностью, соответственно значению, которое оно обыкновенно передает. То же самое относится к объектам природы. Стул является различным объектом для существа, в котором он сознательно вызывает мысль о возможности сесть на него, отдохнуть или вести разговор в обществе, и для того, для кого является предметом для обоняния или глодания, или прыганья. Камень является одним для того, кто знает нечто о его прежней истории и будущем употреблении, и другим для того, кто просто непосредственно ощущает его своими чувствами. Только из вежливости мы можем сказать, чтобы не мыслящее животное вообще познавало на опыте объект, — настолько все, что представляется нам как объект, составляется из свойств, которыми он обладает, как признаками других вещей.

Один английский логик (Venn) заметил, что еще вопрос, лучше ли собака видит радугу, чем понимает политическую конституцию страны, в которой живет. Тот же принцип приложим к конуре, в которой она спит, и к мясу, которое она ест. Когда ей хочется спать, она идет в конуру, когда она голодна, то ее возбуждает запах и цвет мяса, но за исключением этого в каком смысле она видит объект? Конечно, она не видит дома, т.е. вещи со свойствами и отношениями постоянного жилища, если только она не способна делать данное постоянным признаком того, что отсутствует, если она не способна к мышлению. Также она не видит в том, что ест, мяса, если оно не вызывает в ней представления об отсутствующих свойствах, вследствие которых оно является определенной частью какого-нибудь животного и, как известно, может служить для питания. Мы не можем точно сказать, что же останется от объекта, лишенного всех важных качеств; но мы можем быть уверены, что в таком случае объект является совершенно другого рода вещью, чем то, что воспринимаем мы. Но, кроме того, нет точного предела при увеличении свойств предмета, каким он является чувству и каким мысли, или как он выступает в качестве символа других вещей. В настоящее время ребенок рано начинает считать основными свойствами объекта качества, которые некогда могли быть постигнуты только умом Коперника или Ньютона.