3.        Мы еще не познакомились с самой вредной чертой эмпирического метода. Умственная инерция, лень, ничем неоправдьшаемыи консерватизм являются его возможными спутниками. Его общее влияние на состояние ума серьезнее, чем даже отдельные ложные заключения, к которым он приводит. Если вывод заключения зависит главным образом от смежности, наблюдавшейся в прошлом опыте, то случаев, не согласующихся с обычным порядком, только слегка касаются, а случаи удачного подтверждения преувеличиваются. Так как ум естественно требует какого-нибудь принципа последовательности, какой-нибудь объединяющей связи между отдельными фактами и причинами, то силы произвольно выдумываются для этой цели. К фантастическим и мифологическим объяснениям прибегают, чтобы восполнить недостающие связи. Насос поднимает воду, потому что природа боится пустоты, опиум усыпляет человека, потому что обладает усыпительной способностью, мы вспоминаем прошедшие события, потому что обладаем способностью памяти. В истории развития человеческого знания мифы всецело сопровождают первую ступень эмпиризма, между тем как "скрытые сущности" и "темные силы" отмечают вторую ступень. По самой своей природе эти "причины" ускользают от наблюдения, так что их объясняющее значение не может ни подтверждаться, ни отвергаться дальнейшим наблюдением и опытом. Поэтому уверенность в них становится чисто традиционной. Они вызывают доктрины, которые, укоренившись и будучи передаваемы по наследству, становятся догмами; последующие исследования и рассуждения действительно подавляются.

Известные люди и классы людей становятся признанными хранителями и проводниками — наставниками — установленных доктрин. Сомневаться в установившихся мнениях значит сомневаться в их авторитете, признание их доказывает лояльность по отношению к властям, признак хорошего гражданина. Пассивность, повиновение, согласие становятся первыми интеллектуальными добродетелями. Факты и события, представляющие что-либо новое и разнообразное, заслуживают презрение и подстригаются, пока не подойдут к прокрустову ложу установившихся мнений. Исследования и сомнения подавляются цитатами из старинных законов или массой разнообразных и неисследованных случаев. Это состояние ума порождает нелюбовь к перемене, а вытекающее отсюда отвращение к новому является гибельным для прогресса. Что не подходит к установленным канонам, то изгоняется; люди, делающие новые открытия, являются объектами подозрения и даже преследования. Мнения, которые первоначально были, может быть, продуктами довольно обширного и тщательного наблюдения, запечатлеваются в виде установленных традиций и полусвященных догм, принимаемых просто на основании авторитета, и смешиваются с фантастическими понятиями, случайно заслужившими признания авторитетов.