Живучесть мифов о науке связана не только со «сдвигом идеала на реальность», но и с обратным феноменом - «сдвигом реальности на идеалы». Если нарушения правил признаются повсеместными, люди привыкают к этим нарушениям, которые постепенно легитимизируются и сами становятся правилами. Если публично признать неизбежную субъективность ученых и придать ей легитимный характер, узаконить их пристрастность, заинтересованность и т. д., нормы и антинормы науки поменяются местами, и ее захлестнет вакханалия субъективности. Поэтому мифы о науке - это полезные иллюзии, без которых ее мораль не могла бы существовать.

Так, может быть, вообще отказаться видеть истинное лицо науки ради сохранения этих «полезных иллюзий»?

То, что произошло бы в этом случае, может быть проиллюстрировано с помощью аналогии между социальным миром науки и психологическим миром человека. Официальные нормы науки - это ее «сознание», а закулисная жизнь, отмеченная субъективностью и пристрастностью ученых, - ее «бессознательное». Как и бессознательное отдельного человека, «бессознательное» науки является вместилищем запретных инстинктов, желаний и намерений и поэтому подавляется сознанием. Но одновременно оно - источник жизненной энергии, незаменимая форма мышления и основа творчества. Отрицать, как это было до открытия 3. Фрейда, бессознательное, сводить всю психическую жизнь человека к ее сознательным проявлениям означало бы лишиться возможности понять человеческую психику, проникнуть в ее глубины, научиться лечить наиболее тяжелые психические заболевания. Подобно этому отказаться признать «бессознательное» науки означало бы лишиться возможности увидеть ее реальное лицо, скрытое под маской мифов о ней, познать тайны научного творчества, научиться управлять им. «Бессознательное» науки, проявляющееся в субъективности и пристрастности ученых, их эмоциональном отношении к изучаемому миру и друг к другу, - это источник научного творчества, основа жизненной силы и продуктивности науки.

Таким образом, все, с чем сталкивается исследователь, пытающийся понять, как организована наука, имеет глубокий функциональный смысл. Рациональны и субъективность ученых, и отрицающие ее мифы, и живучесть этих мифов в самосознании науки, и их разрушение ее критической рефлексией. Но это - рациональность особого рода, к которой мышлению, воспитанному на мифах о науке, предстоит долго привыкать,