Шопенгауэр, акцентировав роль индивидуальности каждого из участников спора (в противовес представлению о всеобщности логики как деятельности чистого разума), разделил истинность спорного положения, с одной стороны, его силу в глазах спорящих и слушающих - с другой. Он исходил из «врожденной испорченности» человеческой природы как фактора, неотвратимо побуждающего участника спора считать себя всегда правым, а своего противника - всегда заблуждающимся.

Если Гегель лишил процесс общения его уникального вклада в прогресс познания во имя победного шествия надличностного Разума, ведущего по схемам диалектической логики всемирно-исторический спор с самим собой, то Шопенгауэр лишил проблему спора предметно-логического смысла, вывел ее за пределы области, где речь идет об исследовании природы вещей, и свел к интеллектуальному фехтованию, которое, подобно фехтованию реальному, не имеет иной цели, кроме как поразить противника.

В начале XX века русский логик С. И. Поварнин предпринял попытку разработать теорию спора в качестве специального раздела прикладной логики. Не ограничиваясь традиционной темой логики - учением о доказательствах, он рассмотрел также ряд психологических факторов, таких, например, как уважительное отношение к чужим принципам, умение держать в памяти общую картину спора, роль личной выдержки и др. Специальное внимание вслед за Шопенгауэром он уделил «психологическим уловкам», т. е. приемам, с помощью которых хотят облегчить спор для себя или затруднить для противника. Соображения по теории спора высказываются также в логических трактатах других авторов.

В середине XX века обостряется интерес к логическим проблемам дискуссии, правилам аргументации, позволяющим достигнуть единогласия - «интерперсональной верификации тезиса». Отрицается «мнение, согласно которому формальная логика могла бы быть общей моделью для аргументации или дискуссий» (Штельцнер, 1962, с. 98-107). Ряд логиков начинают работать над построением специальной теории дискуссий.