Но вовсе недостаточно знать эти направления, нужно уметь их оценить, нужно уметь решить, имеется ли основание следовать им или им нужно сопротивляться, а в случае если им следует предоставить место в реальности, то в какой форме. Очевидно, что мы будем не в состоянии оценить их значение только потому, что мы их будем знать по их современному текстовому выражению. Их можно оценить лишь по отношению к реальным, объективным потребностям, вызвавшим их, и по отношению к причинам, породившим эти потребности. В зависимости от того, какими будут эти причины, в зависимости от того, будут или нет у нас основания считать их связанными с нормальной эволюцией нашего общества, мы должны будем содействовать им или препятствовать. Стало быть, нам нужно найти именно эти причины. Но как этого добиться иначе, если не воссоздать историю этих направлений, не вернуться к их истокам, не исследовать, каким образом и в зависимости от каких факторов они развивались? Итак, чтобы суметь предвидеть, чем должно стать настоящее, чтобы уметь его понять, нам нужно выйти из него и обратиться к прошлому. Вы увидите, например, чтобы понять тенденцию, которая склоняет нас сегодня к созданию школьного типа, отличного от классического, мы должны будем вернуться, минуя недавние ученые споры, к XVIII и даже к XVII веку. И уже сам факт, устанавливающий, что это движение идей продолжается около двух веков, что с того времени, когда оно возникло, оно набирало все большую силу, лучше всего докажет его необходимость, что не смогли бы сделать все диалектические споры в мире.

Впрочем, чтобы быть в состоянии строить догадки о будущем с минимумом риска, недостаточно быть открытым реформаторским идеям и методично сознавать их. Поскольку вопреки слишком часто питающим реформаторов иллюзиям, невозможно, чтобы завтрашний идеал был оригинальным во всем; несомненно в него войдет много из нашего вчерашнего идеала, который важно, следовательно, знать. Наш менталитет не изменяется полностью со дня на день, значит, надо знать, каким он был на протяжении истории, а среди причин, способствующих его образованию, каковы те, что продолжают действовать. И тем более необходимо поступать с подобной осторожностью, поскольку новый идеал всегда предстает в состоянии естественного антагонизма со старым идеалом, который он стремится заменить, хотя в действительности он лишь продолжение этого идеала. И в этом антагонизме всегда надо опасаться, как бы старый идеал не погиб совсем, так как новые идеи, обладая жизненной силой молодости, легко уничтожают старые концепции. Мы увидим, как разрушение подобного рода произошло в эпоху Возрождения в тот момент, когда сложилось гуманистическое образование: почти ничего не осталось от средневекового образования, и очень возможно, что такое полное уничтожение оставило серьезный пробел в нашем национальном образовании. Важно, чтобы мы приняли все возможные предосторожности для того, чтобы не впасть в ту же ошибку и чтобы, если завтра нам придется закрыть эру гуманизма, мы сумели сохранить от нее то, что должно быть сохранено. Таким образом, какого бы вопроса мы ни коснулись, мы сможем с некоторой уверенностью узнать путь, который нам придется пройти, если только мы начнем с внимательного изучения уже пройденного нами.