Выяснилось: мальчик рос послушным, с короткими вспышками упрямства, энергично гасившимися; был мечтателен, не без самолюбия - в общем, все довольно благополучно. Перестал убирать за собой постель после того, как поступил не в тот институт, в какой собирался, а в который уговорили и помогли...

- Не упрекал ли вас, что не дали встать на свой путь?

- Никогда. Наоборот, говорил, что нравится, что все хорошо, правильно.

- Ну, теперь все понятно.

- Как-как, доктор?!

- Ничего страшного. После того как он сдался вам, ему нужно было хоть чем-нибудь поддержать свою самость. Неубиранием постели его детское «я», или подсознание, это почти одно, и доказывает себе, что все-таки может не делать того, что надо.

Мамаша из упертых, понятно. А ребятеночек из удобных, из тех, у кого душа настежь, из зомбанутеньких...

Я узнаю их по глазам - и детей, и взрослых - по особому, чудному, милому и немножко собачьему выражению... Подчиняется без малейших трений, лепится как воск.

Угадывает твое желание с полуслова, настроение -с полужеста, почти телепат...

Любит слушаться, следовать указаниям, примеру, авторитету. Развивается как направляют, даже превосходя самые радужные ожидания...

У этих-то уже и во взрослом возрасте достижима самая глубокая степень гипноза - сомнамбулизм с перевоплощением, с абсолютным самозабвением.

Дыхание древних тайн...

У каждого свои пути и свои путы. Но у такого судьба особенно зависит от того, кому он поверит, кого полюбит, кому и чему отдаст душу.

Я вижу таких и среди подкаблучников и функционеров, и среди опустившихся алкоголиков, и в преступных группировках, и в палатах для душевнобольных...

Схема событий одна и та же, сюжет одинаков. С раннего детства от него добиваются всего, кроме внутренней независимости. Им управляют - он поддается; чем более управляют, тем более поддается; чем более поддается, тем более управляют...

Обе стороны, втянутые в этот круг, не замечают опасной односторонности: непрерывного упражнения внушаемости. И только.