Джон. Ну, я способен допустить такое, но все же мне трудно вообразить, как гнев, зависть, жестокость и прочие эмоции «злодейского» набора могут оказаться полезными.

Робин. Если они за "ширмой", то от них нам пользы нет. В этом случае мы потеряли связь с ними, так и не научившись с ними справляться. Поэтому, прорываясь, они будут неконтролируемыми и разрушительными. Но если мы их не прятали, если держим в сознании миримся с ними, то способны распоряжаться ими в какой-то мере.

Джон. Ну, ладно, теперь они не разрушительны для нас, но почему полезны? К примеру, гнев...

Робин. Вы воспользуетесь им, чтобы постоять за себя, если кто-то притесняет, хочет взять над вами верх. Без этой эмоции Вы не сможете защищаться в случае необходимости. А спрятавший эмоцию "ширму" будет казаться пассивным, робким, им будут помыкать, потому что его гнев ему недоступен. Такой человек не сможет постоять за себя.

Джон. Он слишком хорош, и потому ему самому хуже некуда?

Робин. А к тому же слишком хорош, чтобы быть самим собой. Люди ему не доверяют, чувствуют, что гнев у него где-то поблизости — за "ширмой" спрятан.

Джон. Ну, ладно. А какая польза от зависти?

Робин. Она тоже в порядке вещей, если мы знаем о ней, можем ее контролировать, если она уравновешена другими эмоциями. Она сослужит нам службу пригодится, когда хотим превзойти кого-то в работе, победить в игре, когда стремимся подражать какому-то своему кумиру.

Джон. Точно, Я завидую острой завистью Тому Стоппарду, Майклу Фрейну, Алану Эйкборну в том смысле, что хочу когда-нибудь попасть с ними в струю. Но ведь зависть легко «чернеет»: сел человек и давай возмущаться чужими успехами..,

Робин. Зависть «чернеет», если мы чего-то страшно хотим, но пропасть между нашими возможностями и возможностями других слишком велика, так что нет никакой надежды ее преодолеть и завладеть желаемым.