Да, немалое наслаждение — теперь уже единственное — беседовать, спорить, болтать, хоть и через тридевять земель, о делах текущих, о новостях и сплетнях, о перспективах, которых нет, о людях с их глупостями и гнусностями, обо всей этой карусели, которая вдруг снова гонит по жилам замерзшую кровь и обретает азартный смысл... Увы, почерк тридцатишестилетнего мальчика по-прежнему мелкозубчат и водянист, а перо не слишком-то щедро...

Вежлив, заботлив, но скрытен, по-прежнему скрытен. Хоть бы раз поделился чем-нибудь из того, что можно доверить интимному другу. Как ни намекал, ни выспрашивал, иной раз даже в форме чересчур вольных советов и пикантных признаний — в О1вет стена. Неужели до сих пор монашеское существование?.. Сегодня утром я получил от тебя письмо, где ты упрекаешь меня, что я не писал тебе на этой неделе ни разу. Да, потому что я не знал, что писать. Жизнь моя настолько однообразна, что каждый последующий день недели во всем похож на первый. Я очень мало кого вижу и ничего не слышу в буквальном смысле...

...Что это... зачем... почему эта вода, мутная вода, и откуда рыбы, белые рыбы с пустыми глазами... почему бьют часы, не слышу, не должен слышать... no-v чему так ускорился этот бой, неужели сломались... Еще темно...

Последние два твоих письма чрезвычайно меня встревожили. Мне кажется только, что ты, как то свойственно больным, преувеличиваешь тяжесть твоего состояния, и надежда эта немного меня успокаивает. Водянка никогда не наступает так внезапно (...)

В последних моих четырех письмах я послал тебе нюхательный порошок герцогини Сомерсет. Помог ли тебе этот порошок?

Сырым хмурым утром 18 ноября 1768 года, через два дня после того сновидения, камердинер Крэгг вошел в кабинет графа, против обыкновения, без вызова колокольчиком. Протянул записку: милорда просят принять мисс стенеп

...Что за Стенеп... Невозможно как обнаглели эти торговцы. Попросите не беспокоить.

Крэгг удалился, отвесив поклон.

Минут через двадцать явился снова.