Здесь уже четко намечаются параноические черты личности; Бартли обвиняет Бога и судьбу за то, что они послали на землю ураган, но одновременно он жалуется и на людей, подтрунивающих над ним из-за непрекращающихся воплей.

Более резко проявляются его параноические черты в тех эпизодах, где он упорно отказывает будущему зятю — славному малому — в руке дочери. Под конец юноша даже спасает Бартли вместе с дочерью от смерти в разбушевавшихся волнах, но Бартли не собирается благодарить его, а вместо этого восклицает (с. 543):

— Не нужен мне зять, который бы меня объедал. Одно несчастье у меня уже есть, ну, допустим, тут никуда не денешься, это — родная дочь. Но нужно ли мне из одного несчастья делать два?

Отказ жениху мотивируется двумя моментами: скупостью и ревнивой подозрительностью. В основе обеих черт лежит параноическое начало, определяющим фактором является подозрительность. С ревнивой подозрительностью он следит за каждым шагом дочери, он постоянно озабочен тем, что кто-то обнаружит спрятанные им деньги, лишив его бесценных сбережений. Не желая расставаться с накопленными денежками, он напропалую ругает и тех мастеров-каменщиков, которые ремонтируют его дом после бедствия (с. 467):

— Эй, ты, только у тебя безделью и учиться! Не нравится здесь, так убирайся на все четыре стороны, каменщиков у нас, слава Богу, хватает.

Бартли, вероятно, всех каменщиков разогнал бы с удовольствием, так как затраты на ремонт дома с каждым днем все больше выводят его из себя. После каменщика наступает черед плотника (с. 467):

Бартли спросил беднягу-плотника, что он, собственно, себе думает? Он, верно, считает, что с хозяина можно семь шкур драть? Но хозяин не дурак и не душевно больной, он не позволит себя грабить среди бела дня.

Друг юности Бартли вступает в спор со старым скрягой — ради его же блага. Под конец Бартли разрешает другу управлять своим состоянием, объясняя это тем, что у него «сердце кровью обливается», когда он видит, как «разбазариваются его деньги», как «эти негодяи-рабочие» обогащаются за его счет.