Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласковый, любопытный взгляд, устремленный на него, и как это часто бывает во время разговора, он почему-то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье — милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.

Наконец, Толстому отлично известно и то, насколько самые глубокие человеческие чувства зависят от привычки. Описывая страшные страдания, которые довелось перенести Пьеру во время отступления, Толстой замечает (с. 437):

Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал от того, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и согревая другую; что, когда он бывало надевал свои бальные, узкие башмаки, он точно так же страдал как и теперь, когда он шел уже совсем босой (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками.

Описание конкретных фактов, связанных с отступлением французов, при такой манере изложения, пожалуй, теряется в деталях. Но для Толстого важнее психологически показать то, что страдания и радости человека относительны и всегда зависят от исходной точки. При благополучии радость человеку приносит лишь то, что лучше существующего, в горе, с которым человек свыкся, страдание возникает лишь в том случае, если на него обрушивается нечто еще более тяжелое.

Разбирая столь подробно некоторые моменты из произведений Л.Толстого, я хотел наглядно проиллюстрировать, что писатели могут быть великими психологами независимо от того, изображают ли они в своих произведениях акцентуированных личностей.