Опираясь на результаты многочисленных исследований, Хофман приходит к однозначному выводу: «…распознавание значений слов не представляет собой никакой новой проблемы по сравнению с понятийным кодированием предметов. Предъявляется ли слово зрительно или на слух, его сенсорные воздействия должны быть соотнесены с хранящимся в памяти знанием о его значении так же, как и в случае понятийной идентификации предметов» [96, с.185].

Позицию Хофмана поддерживают многие, кто полагает, что образы не являются объяснительной категорией и в действительности, как за образами, так и за словами лежит одна форма репрезентации, понимаемая по образцу логического пропозиционального исчисления. Например, Р. Дж. Андерсон и Г. Бауэр [106], которые, как пишет Б. М. Величковский, противопоставляют «неоментализму» исследования образов «неоассоцианизм» формально-логического описания когнитивных структур [29, с.103].

Представления о смысловой природе мнемических следов разделяют П. Линдсей и Д. Норман, которые указывают: «Память записывает и хранит смысл» [67, с.417]. Узнавание ранее воспринятой информации будет тем эффективнее, чем в большей степени наличная информация схожа по смыслу с запомненной. Норман считает, что знания в памяти структурированы в виде определенных смысловых блоков. Одним из таких блоков является «семантическая сеть», где разрозненные смысловые данные объединяются в связанное целое. В семантические сети включаются «узлы» и «отношения». «Узел» в сети является некоторым смысловым содержанием, «отношение» представляет собой связь между этим содержанием и определенным понятийным классом. В свою очередь, классы могут дифференцироваться на подклассы. Еще одним блоком хранения информации являются «схемы», представляющие собой пакеты или организованный комплекс знания. Схемы содержат как знание, так и правило его использования, могут быть общими и специальными [76, с.70]. Нетрудно заметить, что в моделе Нормана понятия «семантические сети» и «схемы» являются настолько родственными, что их с трудом можно «развести». Собственно, и сам Норман показывает тесную связанность «семантических сетей» и «схем» и считает возможным представлять содержание «схем» «семантической сетью». Тогда становится не совсем ясно, в чем состоит функциональное различие этих блоков памяти. Норман пытается обосновать их различие, базируясь на представлении о разных уровнях обобщения знания, хранящегося в памяти. «Схема» является более крупной единицей знания [76, с.69]. Но, по всей видимости, и «семантические сети» могут строиться на основе разноуровневых отношений между классами и включать в себя как частные элементарные узлы, так и узлы более высокого порядка обобщения. Думается, что дифференциация понятий «семантическая сеть» и «схема» в концепции Нормана не имеет достаточного теоретического оправдания. Еще одной формой представления информации в памяти является «сценарий». В отличие от «схемы», «сценарий» интегрирует знание не о самих событиях, а о последовательности событий. Тем самым, «сценарий» является такой семантической структурой, которая объединяет в единое смысловое целое ряд действий, явлений, событий, связанных друг с другом в пределах определенного интервала времени. «Сценарий, − по Норману, − ... модель прототипного знания последовательности событий» [76, с.78]. Человек обладает множеством сценариев: благодаря этому он имеет руководство к действию, оказываясь в различных ситуациях. Но в силу того, что каждая ситуация уникальна, Норман приходит к выводу, что «сценарий» заключает в себе прототипное знание [76, с.75, 78]. Пожалуй, можно было бы выделить и какие-то иные формы смысловых структур в памяти, которые отражали бы информацию, полученную человеком о тех или иных связях, отношениях, аспектах действительности. Однако думается, что детализация и стремление непременным образом довести наши описания о структуре содержания памяти до крайней степени формализации совсем не обязательны. Смысл включен во множество семантических полей (областей), и эти семантические пространства могут быть организованы и как семантические сети, и как схемы, и как сценарии. Причем все перечисленные семантические структуры тоже представляют собой совокупные смысловые образования. Важнее утвердить мнение о том, что сама информация имеет смысловую природу − и никакую другую, поскольку только такая позиция позволяет объяснить как процессы опознания, так и активность сознания, проявляющуюся в понимании.