Восточная философско-психологическая традиция оказала большое влияние на многие психологические школы, не избежал этого влияния и ЭГП. Правда, у экзистенциальных психологов прямые ссылки на восточных авторов более редки, чем, скажем, у А. Маслоу, К. Роджерса или Ф. Перлза, и некоторые историки психологии считают, что именно представители ЭГП (в частности – Дж. Бюджентал) оказались менее восприимчивы к восточной философии (de Carvalho, 1996, p. 50). И все же, прямо или косвенно, «восточный след» можно найти и у Р. Мэя (Schneider, May, 1995, p. 164) и у Бюджентала – особенно очевидна близость его концепции «Я-процесса» и основополагающих идей дзен-буддизма (см. Bugental, 1965 и др.).

Российская линия развития экзистенциализма, к сожалению, не оказала прямого существенного воздействия на становление экзистенциальной парадигмы в мировой психологии и даже в отечественной культуре не стала пока влиятельной силой. Исключение составляет, конечно, Ф. М. Достоевский, которого хотя и нельзя назвать последовательным экзистенциалистом, но многие идеи которого – отстаивание «человеческого в человеке», ответственности личности за свои поступки, за поиск смысла своего существования и т.п. – и сегодня вызывают большой интерес у философов и психологов экзистенциальной ориентации.

На рубеже XIX-XX веков экзистенциальные мотивы явно прослеживаются у многих российских философов – особенно у Н. А. Бердяева (1874-1948), Л. И. Шестова (1866-1938) и др. Особо следует отметить выдающихся отечественных мыслителей С. Л. Рубинштейна (1889-1960) и М. М. Бахтина (1895-1975).

Сергей Леонидович Рубинштейн долгое время был среди главных идеологов и теоретиков советской психологии. Он – один из создателей теории деятельности, автор многих основополагающих принципов отечественной психологии. В то же время именно он развивал «личностный подход», который нашел свое воплощение в фундаментальном философско-психологическом труде «Человек и мир» (Рубинштейн, 1976), имеющем ярко выраженную экзистенциальную направленность. В нем были подробно рассмотрены такие классические для экзистенциализма (но совсем не традиционные для тогдашней официальной советской науки) понятия как «бытие», «существование», «свобода», «я и другой человек», «любовь», «человек как субъект жизни» и т.п. И хотя формально в тексте содержится критика экзистенциализма (возможно – из идеологических соображений), его дух присутствует очень явно.