Через пару месяцев я повторил тот же номер, только в гостях, в присутствии тех же родственников, но на сей раз эта моя реплика адресовалась пожилой статной даме — хозяйке дома, которая смолила одну сигарету за другой. Каким же было мое разочарование, когда мои близкие после той же самой произнесенной мною фразы зашипели: «Что ты такое говоришь?! А ну перестань немедленно! Так со взрослыми нельзя разговаривать!» Теперь-то я понимаю, в чем была моя ошибка, и почему в одном случае моя реплика была принята «на ура», а в другом — с негодованием. Но тогда — тогда все было иначе. Я чувствовал себя ужасно и больше ни под каким предлогом не хотел встречаться с той женщиной и оказаться в том доме. Сколько таких ситуаций мы пережили за свое, в сущности, столь недолгое детство? Какой след они в нас оставили? Их бесчисленное количество, а след, оставленный ими, неизгладимый. Но, может быть, самое серьезное последствие этих «маленьких трагедий» для нашей будущности составляет иной их аспект.

Отец, как правило, отвергает своего сына или принимает его условно. Он может отвергать его как соперника или включить его в свое пассивное принятие ситуации, будучи не в силах совладать с подавляющей ролью матери мальчика.

Александр Лоуэн

Каждый человек, то есть каждый из нас, не приемлет себя таким, какой он есть, мы хотим быть лучше себя. Наш идеал, то, какими мы хотим быть, — это вечная линия горизонта, широкая, насколько хватает глаз, и постоянно от нас удаляющаяся. А начало этой танталовой муки здесь, в этих «маленьких трагедиях». Человек тянется к этой цели — соответствовать некому «идеалу», мучимый своей внутренней жаждой, но всякий раз она ускользает от него — все, как в детстве: ты хочешь быть хорошим, чтобы тебя любили, а не получается.

И тут два вывода: один — то, что тебя не любят, и причем категорически, второй — то, что ты «не дорабатываешь». Следствия из обоих этих выводов не сулят ничего хорошего для будущего ребенка. Если он склонен трактовать свои «маленькие трагедии» как то, что он и недостоин любви, то ребенок превращается в апатичное существо, которое ничего не хочет, ни к чему не стремится, которому ничего не надо и для которого ничто не имеет значения. Если же он, напротив, решает, что просто недостаточно старается, то мы получим человека, который будет постоянно стремиться достичь свой идеал, пытаться себя изменить, и, разумеется, испытывать связанную с этим неуверенность и тревогу.