Проработав четыре года учителем, получив степень магистра и проработав два года школьным психологом, я впервые заглянул в мир ребенка, когда работал ассистентом в Детском Центре Университета Нью-Мексико. Там чуткий и внимательный коллега, руководивший моей работой над докторской диссертацией, разглядел во мне качества, о которых я и не подозревал, подтолкнул меня к работе с детьми, ввел меня в многогранный мир игровой терапии, и передо мной постепенно начал открываться и разворачиваться Mиp ребенка.

Возможно ли правдиво описать открытие, ставшее поворотным пунктом в жизни человека? Если это можно сделать, то, по-видимому, переживание было мелким, незначительным, потому что чаще всего слова незначительны и мелки. Вот сейчас я сижу за столом, желая рассказать, о том истинном удовольствии, которое доставляет мне установление контакта с детьми, и о том, как эти контакты придают моей жизни новое измерение — и я вынужден признаться, что мне это не по силам. Как можно описать интерес ребенка, его волнение свежесть и новизну, с которой он подходит к жизни, его невероятную гибкость? Я чувствую себя бессильным мой мозг вдруг начинает скрипеть и хромать. Он потерял свою активность. Все каналы открыты, идет поиск. Но не находится слов для того, чтобы описать это переживание, хотя само чувство мне хорошо знакомо.

Жизнь нельзя описать, ее можно только чувствовать и дорожить ею. Описание всегда можно оценить. Жизнь оценить нельзя. Жизнь существует. Она развертывается и вся она — в это мгновение, не больше и не меньше. Мы смотрим на человека и не пытаемся судить этого человека или оценивать его, говоря: «В нем слишком много (или: слишком мало) жизни». На самом деле одно из важнейших моих открытий состояло в том, что маленькие дети редко оценивают жизнь своих сверстников (если вообще когда-нибудь делают это). Они взаимодействуют друг с другом и воспринимают другого, как непосредственную данность. На заре моего профессионального становления я испытал очень сильное и глубокое переживание: безусловное принятие со стороны ребенка. Дети не хотели, чтобы я был лучше или хуже. Я чувствовал, что дети принимают меня таким, каков я есть в данный момент. Дети не пытались изменить меня или сделать в чем-то иным. Они любили меня таким, каков я есть. Мне не нужно было притворяться. Я обнаружил, что я могу просто быть. Какое же фантастическое чувство освобождения я испытал и продолжаю испытывать всякий раз, когда я нахожусь рядом с детьми! Я и сам в отношениях с детьми исходил из того, каковы они в данный момент, принимал их, их личностный мир, и это был взаимно обогащающий опыт совместного бытия и принятия друг друга.