Джесси чувствовал, что это переживание являлось ступенью, которую каждый должен так или иначе пройти для того, чтобы достичь высшей стадии эволюции.

"...Это некое переживание, которое... гм... на какой-то стадии мы должны испытать, но только одна... нет, много больше... фантастическое количество вещей должно упасть на нас, пока мы постепенно не укрепим себя до принятия реальности, а все большее и большее принятие реальности и того, что реально существует, препятствует времени, и дело обстоит так, будто ты вышел на лодке в море, которая на самом деле не в силах бороться с поднявшимся штормом".

В конце концов он ощутил, что не может больше "воспринимать". Он решил вернуться.

"Медсестра сказала мне, что порой я бужу их по ночам своими разговорами. И меня поместили в звуконепроницаемую камеру, а я сказал: "Не сажайте меня сюда", понимаешь, я сказал: "Я этого не вынесу". Но мне сказали: "Но вы же... мы должны так поступить, поскольку вы так громко, понимаете ли, разговариваете". Так что меня поместили в эту палату, а я сказал: "Оставьте хоть дверь открытой", и дверь оставили открытой, я помню, в ту ночь я сражался с... с чем-то, что хотело... с неким любопытством или готовностью открыться... гм... переживанию... этого, и с паникой и недостатком силы духа, позволившей бы мне это пережить. И в это время я прошел... я прошел через христианские посты, хотя я никогда не был тем, кого можно было бы назвать по-настоящему религиозным человеком... я и сейчас не таков... и я прошел через все эти ощущения. В общем, все это переживание стало... продолжалось какое-то время, и я начал... мне продолжали давать успокоительное, чтобы заставить меня спать, а я... однажды утром я решил, что не стану больше принимать успокоительное и что мне нужно приостановить это дело. Потому что я больше не мог с этим бороться..."

Возвращение

"Я сидел на койке и думал, что так или иначе должен соединиться со своим "я" в настоящем времени... э-э... очень сильно. И я сидел на койке, крепко сцепив руки. А тут ко мне подошла медсестра и сказала: "Я хочу, чтобы вы приняли вот это", а я сказал: "Я больше ничего не стану принимать, потому что должен... чем больше я принимаю лекарств, тем менее способным делать что-либо я становлюсь... в смысле... как я и сказал, я тону". Так что я сидел на койке, крепко сцепив руки, как полагаю, неуклюже связывая себя со своим теперешним "я". Я постоянно, снова и снова произносил свое собственное имя и внезапно, именно так... внезапно я осознал, что все закончилось. Все переживания прекратились, и это был драматический... драматический финал. И там находился военно-морской врач -контр-адмирал медицинской службы, и мы с ним подружились, потому что время от времени говорили о море. А тут подошла медсестра и сказала: "Вы это не выпили", а я сказал; "Я же говорил вам, что не стану этого пить", а он сказал: "Тогда мне придется позвать врача", а я сказал: "Хорошо, зовите врача". Потом пришел врач, и я сказал: "Мне больше не нужно это успокоительное", я сказал: "Теперь я вполне способен... нормально всем управлять", я сказал: "Я в полном порядке". А он посмотрел на меня и заглянул мне в глаза и сказал: "О, я это вижу". И он засмеялся, вот так это и произошло. И с того момента я... у меня больше не было этих ощущений..."