Здесь мы имеем описание ребенка, чьи оральные жадность и голод никогда не находили выхода. Вместо здорового, энергичного выражения инстинкта в сильном, возбужденном плаче, энергичном сосании, опустошении рожка с последующим сном от насыщения и довольства она постоянно беспокоилась, казалась голодной, однако, когда eй давали рожок, сосала несистематично и никогда не удовлетворялась. Есть искушение попытаться восстановить эти ранние переживания с точки зрения младенца, но здесь я хочу ограничить себя лишь наблюдаемыми фактами, которые вспомнила мать через двадцать с лишним лет, и делан, наши построения только на их основании.

Как утверждалось выше -и это, по-моему, важный момент, когда размышляешь об этиологических факторах,- один из важнейших аспектов этого отчета состоит не просто в том, что мы получили портрет ребенка, который, будучи физически живым, экзистенционально не становится живым, а в том, что мать настолько неверно понимает ситуацию, что продолжает наслаждаться в воспоминаниях лишь теми аспектами поведения ребенка, которые являются самыми мертвыми. Мать не тревожит, что ребенок не кричал "требовательно" и не осушал рожок. То, что Джулия этого не делала, ощущается ею не как угрожающий провал основополагающих оральных инстинктивных побуждений найти выражение и осуществление, но единственно как признак "хорошести".

Г-жа X. неоднократно делала акцент на том, что Джулия никогда не была "требовательным" ребенком. Это не означало, что она сама не была щедрой личностью. В сущности, она "отдала свою жизнь" Джулии, как она это выразила. Мать никогда не питала в ее отношении больших надежд: "Я просто позволяла ей идти своим собственным путем". Однако именно тот факт, что Джулия с самого начала никогда ничего не требовала, по-видимому, главным образом и поощрял мать давать ей так много, что она и делала. Поэтому для нее стало ужасным переживанием, когда подросток Джулия вместо проявления какой-то благодарности за все, сделанное для нее и отданное ей, стала обвинять мать в том, что та "никогда не давала ей быть". Таким образом, хотя мне кажется вполне возможным, что благодаря некоему генетическому фактору этот ребенок родился с организмом, сформированным так, что инстинктивная потребность и удовлетворение потребности, выражая это наиболее общо, не проявлялись у него свободно, к этому добавлялся тот факт, что все остальные в его мире воспринимали эту самую черту как признак "хорошести" и отмечали одобрением отсутствие самопроизвольных действий. Можно указать на сочетание почти полного отсутствия у ребенка достижения инстинктивного удовлетворения и полного отсутствия у матери осознания этого как одной из повторяющихся тем в самом начале отношений матери с ребенком-шизофреником. Нужно дополнительное исследование, чтобы установить, насколько специфическим является данное сочетание.