Когда мы станем едиными во всех точках, наступит божественная жизнь.

В этой точке контакта и слияния приходит знание, которое может быть выражено в той или иной форме (в зависимости от вида деятельности в данный момент времени), но которое всегда по сути своей является проявлением тождественности, встречей – мы знаем потому, что мы узнаем (reconnait). Шри Ауробиндо говорил, что интуиция – это припоминание Истины [31]. Когда приходит вспышка интуиции, то ясно видно, что знание – это не открытие чего-то неизвестного – открывают только себя, больше нечего открывать, – это постепенное распознавание во времени того мгновения Света, когда мы видели все. Есть ли кто-нибудь, кто не видел хотя бы раз? У кого в жизни не было этого Воспоминания? Какими бы ни были наши веры (вплоть до отсутствия всякой веры), наши способности или неспособности, наши достижения, высокие или нет, в жизни всегда есть момент, который является нашим моментом. Некоторые жизни длятся всего мгновение, а все остальное – это забытье.

Язык интуиции сконцентрирован в сжатых формулировках без единого лишнего слова в противоположность пышному языку озаренного разума (который тем не менее именно благодаря своему богатству передает и «светящийся» ритм, и истину, может быть, не столь четко, но зато делает это как-то теплее, ближе). Когда Плотин суммировал смысл всех человеческих усилий в единой фразе – «Полет Единого к Единому», – он пользовался в высшей степени интуитивным языком, тем же языком говорят и Упанишады. Но такое свойство самовыражения обнаруживает и пределы интуиции: как бы ни были насыщены высоким жизненным смыслом наши озарения, изречения, они не могут охватить всей истины – нужна более полная, более всеобъемлющая теплота – та, которой обладает и озаренный разум, – но внутри более высокой прозрачности. Ибо Интуиция... видит вещи вспышками, точка за точкой, а не как (единое) целое [32]. Открывающееся в свете вспышки поразительно, неопровержимо, но это только пространство истины [33]. Кроме того, интуицией завладевает разум, который, как замечает Шри Ауробиндо, одновременно преуменьшает и преувеличивает ее значение [33]. Преувеличивает потому, что он незаконно обобщает интуицию и стремится распространить ее открытие на все пространство; преуменьшает потому, что вместо того, чтобы позволить вспышке интуиции спокойно озарить и прояснить нашу субстанцию, разум немедленно завладевает ею, покрывает ее слоем мысли (или, может быть, растворяет ее в живописи, поэзии, математике или религии) и уже не в состоянии понять ее света, кроме как через интеллектуальный, художественный или религиозный покров, в который он ее облачил. Обычному разуму чрезвычайно трудно понять, что откровение может быть мощным, даже переполняющим, даже тогда, когда «смысл» его нам непонятен, и что особенно мощным оно бывает только тогда, когда его не низводят на несколько уровней ниже, разбавляя и дробя для того, чтобы «понять». Если бы мы могли сохранить спокойствие во время этой вибрирующей вспышки, быть как бы подвешенными в ее свете, а не хвататься сразу же за нее, чтобы раздробить на интеллектуальные куски, то через некоторое время мы бы заметили, что все наше существо поднялось на новый уровень и что мы обладаем новым видением, а не жалкой безжизненной формулой. Всякие объяснения, разъяснения и т.п. – причина того, что бОльшая часть преобразующей силы быстро исчезает.