Глава 12. СВЕРХСОЗНАТЕЛЬНОЕ

Загадка

Итак, тройное изменение сознания отмечает наше земное путешествие: открытие психического существа, или имманентного Духа, открытие Нирваны, или трансцендентного Духа, и открытие центрального существа, или космического Духа. Вероятно, истинное значение троицы Отец-Сын-Святой Дух в христианской традиции отвечает этим аспектам сознания. Однако наша цель состоит не в том, чтобы сравнивать один опыт с другим, а в том, чтобы самим удостовериться в них, выявить их для себя: Философии и религии спорят о приоритете того или иного аспекта Бога, и различные Йогины, Риши и Святые отдают предпочтение той или иной философии или религии. Наша задача – не обсуждать их, но реализовать и стать ими всеми, не следовать какому-то одному аспекту, исключая все остальные, но объявить Бога во всех его аспектах и за их пределами [1] – в этом смысл интегральной йоги. И все же мы можем сомневаться: не существует ли чего-нибудь за пределами этого тройного открытия – потому что, какими бы великими ни казались нам его составные части в момент их переживания, ни одно из них не дает нам того интегрального завершения, к которому мы стремимся, т.е. не дает, если мы считаем, что в этом свершении должны участвовать как земля, так и индивидуум. Открытие психического существа, например, – великое постижение: мы начинаем осознавать свою божественность; но это открытие ограничено рамками индивидуума, оно не выходит за пределы стен личности, которые держат нас в заточении. Открытие центрального существа – это реализация огромной широты и охвата – мир становится нашим собственным существом – но при этом мы теряем чувство индивидуальности, потому что это уже не месье Дюпон сидит в центре космического сознания, наслаждаясь видом, – месье Дюпона больше нет. Открытие Трансцендентного – величайшая реализация, но здесь мы теряем и индивидуальность, и мир – не остается ничего, кроме Того, что вечно находится вне человеческой игры. Теоретически мы можем говорить, что Отец, Сын и Святой Дух едины, – на словах мы можем говорить все что угодно, – но на практике, когда мы реализуем эти изменения сознания на опыте, они оказываются отрезанными друг от друга широкой пропастью. До тех пор, пока мы не найдем практический путь преодоления этого тройного разрыва между пантеистом, индивидуалистом и монистом, невозможно никакое завершение ни для индивидуума, ни для мира. Недостаточно найти наш индивидуальный центр и пренебречь полнотой мира или обрести полноту мира и потерять индивидуальность, или тем более обрести высший Покой, когда растворяются и мир, и индивидуальность – «Я не хочу быть сахаром, – восклицал великий Рамакришна, – я хочу есть сахар!» В этом хаотичном и измученном мире, где мы должны действовать, встречать явления и факты лицом к лицу, проходить через некое становление, нам прежде всего необходимо быть. Без этого «быть» наше становление рассеется в господствующем в мире хаосе. Без становления, однако, наше бытие растворится в блаженном Нуле [2]. А в отсутствие нашей индивидуальности какое значение имеют для нас, что нам все эти чудесные реализации, если нас уже нет? Таково противоречие, которое мы должны разрешить – не в философских терминах, а в терминах жизни и силы действия. Представляется, что такого объединяющего пути до сих пор либо не существовало, либо же он был неизвестен. Поэтому все религии и духовные учения поместили трансцендентного Отца на вершину иерархии, вне всего этого злосчастного хаоса, и побуждают нас искать полноту, к которой мы стремимся, вне этого мира. Однако интуиция говорит нам, что если мы, существа, наделенные телом, стремимся к полноте, то она должна быть достижима. Полнота должна быть достижима в теле; в противном случае мы не стремились бы к ней. Того, что мы называем фантазией, не существует – это реальные события, время которых еще не пришло, истины, ожидающие своего часа. Жюль Верн является тому своего рода подтверждением. Нет ли еще чего-нибудь, что нужно открыть, четвертого измерения сознания, которое изменит все?