Тех, кто так просто без особых причин при неизменных обстоятельствах вдруг начинает менять себя не так много. Нас должно здорово припечь, чтобы мы сдвинулись с места.

Фредерик Перлз едко заметил, что человек, понятия не имеющий о психоанализе и тот, кто поднабрался в этой области знаний, отличаются только тем, что первый говорит «Я не могу этого сделать...» и на этом фразу обрывает, а второй добавляет ...потому что...» и находит массу более или менее научно достоверных объяснений своему невротическому поведению.

Некоторые психотерапевты считают, что даже очень успешное применение всех имеющихся знаний даст психически здорового человека только через многие поколения упорной психотерапевтической работы. Лишь по мере исправления нарушений у родителей и многих потомков их потомков принцип «в обществе невротиков воспроизводятся невротики» будет слабеть и терять психическую почву под ногами.

Фрейд вообще рассматривал всю это механику вытеснения запретного со всеми невротическими последствиями как плату за цивилизацию — мол ничего не попишешь и без помощи психоаналитика не сделаешь.

Авторы убеждены, что даже пассивное и вроде бы нереализованное знание — благо.

Не потому что знание в любом случае лучше, чем незнание. Хотя оно, конечно же, лучше.

Человек, убежденный в собственной скромности, доброжелательности к людям, в своем бескорыстном желании прийти к ним на помощь, в своей тяге к справедливости и человек, с помощью самоанализа постигший, что его навязчивая скромность есть лишь обратная сторона его высокомерия, тяга к справедливости — болезненная потребность в совершенстве, а желание прийти на помощь есть лишь потребность во всеобщей любви при неограниченном стремлении к власти — будут по-разному оценивать свои поступки и взаимоотношения с окружающими. И, соответственно, второй многое из того, что сделает первый, делать не станет. А это уже очень и очень немало.

И пользу от одной единственной с успехом примененной методики нельзя недооценивать. Если вы научились глубоко дышать и справляться при этом хоть иногда с приступами тревоги — это замечательно. В конце концов и смысл полувековой популярности Карнеги заключается лишь в том, что каждый, знакомый с его книжками, хоть раз успокоил себя, представив себе самое худшее, что с ним может быть и согласившись с этим.