Поводом послужил приступ страха на первый взгляд вполне понятный — Г. уехал со своей девушкой на отдых в горы, отправился с ней побродить по живописным окрестностям и, гуляя с ней в уединенном и опасном месте, оказался во власти паники.

Шли в гору вдвоем. Поднялась метель. Все заволокло туманом. Г. почувствовал знакомые симптомы паники: сердцебиение, одышку, нехватку воздуха. Пришлось остановиться и передохнуть. В этот первый раз ничто не насторожило Г., человека физически сильного и в подобных ситуациях обычно смелого. Он сказал себе, что просто притомился. Отдохнул, подождал и пошел дальше, хотя знал уже, что паника ни с того ни с сего к нему не приходит, но удовлетворился самым простым объяснением — физическим.

На следующий день в схожей ситуации приступ повторился, но серьезнее и трагичнее.

Молодые люди пели по узкой горной тропинке над ущельем — девушка впереди, Г. сзади. Вдруг он почувствовал приближение паники и одновременно ему пришла в голову чудовищная мысль — что если он столкнет девушку в ущелье? С ужасом он понял, что ему хочется это сделать. Более того, он вспомнил, что перед вчерашним приступом паники та же страшная мысль подступала к нему, но он ее тут же отогнал и забыл. Теперь он вспомнил нарастающее вчерашнее раздражение и агрессию по отношению к девушке.

Значит, сказал себе Г., мои агрессия, любовь и страх как-то связаны. Но как?

Г. попытался вспомнить, откуда взялось раздражение против девушки, которую он любил, и вспомнил, что вчера перед прогулкой она очень хвалила одного их общего знакомого, за то, что он отлично умеет ладить с людьми. Господи, такая малость... Неужели? Не может быть! Что это такое?

Это не была ревность — общий знакомый никак не мог быть соперником Г.

Это не была зависть — Г. также по общему мнению отличался умением ладить с людьми.

И тем не менее раздражение против девушки была реакцией именно на похвалу в присутствии Г. другому человеку.

Г. вдруг вспомнил случай из детства — они с братом решили попробовать залезть на дерево. Брат мгновенно вскарабкался и сел на верху, а Г. пыхтел, пыжился, все время срывался и не мог никуда залезть. Брат сидел на ветке, смотрел на него сверху вниз и насмехался над ним.