Сыновья таких мам подолгу остаются холостяками.

Попытки их создать семью неизбежно приводят к конфликту между женами и мамой. Им приходится выбирать. Они бы выбрали полное одиночество на необитаемом острове, но и в этом не вольны.

Попытка настоять на своей взрослости, праве на самостоятельную жизнь, независимость от мнений и желаний мамы подавляются резко и агрессивно. Ультиматум: или быть всегда при маме или просто разорвать с ней отношения («...со мной, которая столько для тебя сделала... и т. д.!»).

Отношения авторитарной матери со своей дочкой развиваются по весьма схожей схеме.

Описанное выше — тяжелый случай, небезнадежный, но требующий длительной, желательно общесемейной психотерапии.

Более распространена привычная зависимость в отношениях взрослого сына или дочери с их родителями (чаще — опять-таки с мамой). Дети мечтают освободиться от родительской опеки, добиться признания за собой взрослых прав и сохранить при этом теплые и близкие отношения с матерью и отцом. Но первые же попытки внести новые взрослые ноты в семейный диалог, завершаются какофонией и диссонансом. Родители с опорой на укоренившиеся в подсознании их детей стереотипы поведения восстанавливают статус кво.

И ничего доказать нельзя. Взрослый — уверенный в себе человек, не зависит от чужих оценок, не оправдывается, не защищается, не признает своей вины априорно, в силу сложившихся отношений и т. д. Но именно этого-то взрослые дети по отношению к своим родителям делать и не умеют. Научиться им не дают. Родители моментально ставят бунтовщиков на место. Они теряются, не знают, как вести себя по взрослому, что говорить, как отвечать. Часто срываются на крик, агрессию, потом просят прощения и все идет по-старому. Или начинают избегать встреч и общения с родителями. Что тоже плохо. К тому же их все равно достают.

Такова была проблема и Алеши Ш.. Женатый человек, под тридцать, дочери три года, неплохой, хотя и несколько пассивный специалист. Звонок матери накануне выходных заставлял его всего сжиматься.