Бессознательно ребенок может сделать вывод: «Взрослые хотят, чтобы я отказался от желания стать настоящим мужчиной и опять стал «деточкой». А ведь именно пережитое ранее чувство беспомощности и толкает ребенка на агрессивное отношение к окружающим, то есть эффект, на который надеялись взрослые, воспитывая таким образом «миролюбие», окажется прямо противоположным.

На Эдиповой фазе, играя с военными игрушками, мальчик присваивает зафиксированный в мифах, сказках и других феноменах культуры образец мужества, присущего благородному герою, отстаивающему позитивные ценности. Оружие, например, волшебный меч или лук, является основным, доступным для использования в игре ребенка атрибутом такого героя. Поскольку другие его атрибуты и признаки (например, физическую силу) он присвоить пока не может, то игрушечное оружие становится единственным знаком, средством, позволяющим «стать» в моменты игры «богатырем» или «рыцарем».

Поэтому, если следовать такой логике борьбы с детской жестокостью, то авторам подобных педагогических проектов на следующем этапе их деятельности следовало бы подвергнуть ревизии весь адресованный детям сказочный и мифологический материал, прошедший, кстати, «проверку» всей историей культуры, и вместо него предложить нечто «более педагогически целесообразное» с их точки зрения.

Столь же пристальный интерес этой педагогической общественности вызывает и кукла Барби, крайне непохожая на привычных «пупсиков» и «малышей».

Игра с «пупсиком» или «малышом» позволяет девочке освоить роль матери, ухаживающей за ребенком. Это, конечно, важный компонент женской роли, но — не единственный. Другой, не менее важной стороной женской роли, предъявленной, кстати, уже восприятию девочки 4—5 лет, является роль «красавицы». Долгое время на нашем рынке не было игрушки, отвечающей потребности девочек этого возраста (и даже более старшего), играть в игры про «красавицу». Но это не значит, что такой потребности у детей не было. Просто она проявлялась в других формах: например, в массовых «эпидемиях» рисования однотипных «принцесс» в детских садах и стремлению переодеваться в мамино нарядное платье и туфли на высоких каблуках. Этим же объясняется и интерес к маминой косметике и украшениям. Ведь именно освоение роли «красавицы» для девочки на Эдиповой фазе дает ей ощущение психосексуальной идентичности и уверенности в себе.