Если в ранней юности человек легко отказывается от объекта первой любви, предпочитая ценности детско-родительских отношений или отношений со сверстниками своего пола, то вне зависимости от уровня его физиологической зрелости можно говорить о задержке психосексуального развития.

Поскольку, как было сказано выше, физиологическая готовность к сексуальному поведению (а равно как и к рождению детей) не может служить критерием психосексуальной зрелости человека, то необходимо определить особо собственно психологический смысл человеческой сексуальности.

Напомним, что в архаических культурах подростки обоего пола получали право на сексуальную жизнь после прохождения обряда инициации (посвящения во взрослые), т.е. в организованном порядке. Таким образом, в языческие времена существовал механизм снятия запрета на секс у подростков. Отголоски этого обычая звучат в весенних праздниках (ночь на Ивана Купалу, Лиго в Прибалтике и др.). Тогда возникает вопрос — почему же общество в ходе своего развития утрачивает подобного рода обряды?

Мы можем назвать две основные причины. Первая из них состоит в том, что по мере развития общества повышается требование к способности индивидуального выбора. Иными словами, умение просто действовать «как все» и соблюдать групповые нормы уже не является критерием социальной зрелости. Усложняющиеся задачи, которые ставит общество перед человеком, требуют умения делать выбор самостоятельно.

Вторая причина заключается в том, что в определенные исторические периоды европейская культура девальвировала самоценность человеческой сексуальности, низведя ее просто к средству продолжения рода.

По нашему убеждению, первая из этих двух причин углубляет способность к этическому выбору в сфере сексуальных отношений. Вторая же причина, наоборот, как бы выводит сексуальность за границы той области, где возможен нравственный выбор. Ведь если сексуальность есть только средство для деторождения (а других массовых средств для реализации этой цели пока еще не придумали), то нравственный выбор возможен только в отношении цели, но не единственного средства. Поэтому непонятно, каким образом родители стремятся укрепить способность к нравственному выбору у своих детей, пропагандируя тезис о том, что основной смысл человеческой сексуальности состоит в рождении детей.