Смешение может наблюдаться также не только между предшествующей и последующей темами, но и между всеми теми элементами, которые относятся к одной умственной операции, вызывая их одновременную активиза-1г,ию. Должна произойти дифференцировка между соответствующими и несоответствующими элементами. Дифференцировка может быть более или менее строгой, более или менее определенной и постоянной, но она невозможна без определенных ориентиров. Для того чтобы намерение могло регулировать определенную умственную операцию, чтобы можно было среди одновременно актуализирующихся элементов выделить нужное звено, сопоставить его с другими впечатлениями и в случае надобности заменить чем-то более подходящим, необходимы опоры или замены, иначе говоря, символические средства — образы, знаки или слова. Конечно, не они определяют мысль, но они представляют единственное средство, при помощи которого мысль может стать определенной и избежать фальсификации или искажения. Вот почему сопротивление мысли явлению персеверации, ее устойчивость, ее относительная независимость от настоящего пли конкретного. ее точность и направленность совпадают с прогрессом в формировании символической функции мысли.

В качестве регулятора, управляющего действиями в соответствии с их формами и уровнем, п в обыденной речи, и в специальных понятиях психологи выделяют обычно внимание как силу, способную придать действиям необходимую эффективность. Поэтому слово «Внимание!» включается, как правило, в предупреждения. приказы или призывы, для того чтобы максимально мобилизовать энергию и предупредить возможный срыв илп серьезную ошибку. Следует ли удивляться тому, что в теории пытались придать этому слову определенное содержание? Но очень часто его определение носило лишь тавтологический или антропоморфический характер. Именно так и происходит, когда, стремясь определить, что же вносит внимание в умственную деятельность, постепенно отвергают как недостаточно адекватные такие его характеристики, как усиление интенсивности, четкости и устойчивости умственных действий. И это ради того, чтобы навязать понятие «внимательности». То же самое мы видим и при отождествлении внимания с какой-то силой, неизбежно появляющейся каждый раз, когда в ней есть необходимость.