Большая трудность чистого наблюдения как способа познания заключается в том, что мы пользуемся некоторой системой, упорядочивающей наблюдаемые явления, чаще всего не зная об этом — до такой степени ее применение происходит автоматически, бездумно, само собой. Когда мы экспериментируем, сама постановка опыта предполагает включение факта в систему, которая позволяет его объяснить. Что же касается наблюдения, то здесь интерпретация фактов часто зависит от наших более субъективных отношений к реальности, от тех понятий, которыми мы пользуемся в повседневной жизни. Вот почему очень трудно наблюдать ребенка, не приписывая ему ничего из своих чувств и намерений. При наблюдении, например, жестов ребенка нам привычнее регистрировать приписываемые им значения, а не сами жесты, так как главное в жесте то, что он выражает.

Всякое усилие, направленное на познание и научное истолкование, всегда состояло в стремлении заменить систему непосредственных эгоцентрических впечатлений системой таких понятий, которые могут быть объективно определены. Впрочем, очень часто случается так, что эти схемы, заимствованные из ранее установившихся систем знания, оказывались недостаточными для нового ряда изучаемых явлений. Например, в психологии, как и в анатомии, предполагалось, что всякое умственное проявление представляет собой следствие деятельности определенного органа или определенного элемента органа. Таким образом, для каждого объекта наблюдения прежде всего важно определить некоторую систему, упорядочивающую получаемые данные, которая отвечает цели исследования.

При изучении ребенка это, несомненно, хронология его развития. При регистрации каждого явления все наблюдатели отмечают возраст ребенка в месяцах и днях, исходя из того, что последовательность проявлений деятельности ребенка имеет определенное значение для научного объяснения. Действительно, опыт подтверждает, что эта последовательность проявлений повторяется у каждого ребенка. Исключения, которые случается констатировать, не превышают, по данным Шерли (Shirley), тщательно исследовавшей развитие 25 маленьких детей, 12% и относятся главным образом к изменениям последовательности рядом стоящих этапов. Только позже можно наблюдать среди уже четко дифференцировавшихся форм деятельности случаи раннего или запоздалого частичного развития.