То или иное понимание умственных способностей неразрывно связано с тем или иным пониманием мышления.

Мы вообще разделяем точку зрения В. Н. Мясищева, Г. С. Костюка и многих других психологов, согласно которой утверждается «взаимосвязь мотивационных качеств и способностей личности» (Г. С. Костюк) и считается необходимым «преодолеть разрыв способностей и характера, потенции и тенденции, отношений человека и механизмов деятельности мозга» (В. Н. Мясищев). Но здесь мы—в порядке научной абстракции—остановимся специально на одной стороне вопроса — на связи способностей с мышлением.

Сейчас противостоят друг другу два подхода к проблеме мышления, две концепции мышления, коренным образом различающиеся одна от другой как раз в пункте, наиболее непосредственно связанном с вопросом о способностях в их развитии.

Согласно одной из этих концепций, выступающих в разных вариантах, смягченном и заостренном, мышление—это по преимуществу оперирование в готовом виде полученными обобщениями; умственная деятельность—это функционирование операций, автоматически включаемых по заранее заданным признакам. Проблема мышления сводится к проблеме изучения, прочного усвоения знаний, преподносимых учащимся в готовом виде в результате обработки учебного материала, произведенной учителем; мышление, таким образом, дел) только учителя, не ученика!

Подчиняя всю проблему мышления задаче усвоения знаний, эта концепция неизбежно сосредоточивает психологическое исследование по преимуществу на результатax умственной деятельности; исследование самого процесса мышления отступает на задний план; к тому - основная установка на усвоение знаний искусственно подчеркивает рецептивный аспект мышления — способность усваивать данное — и маскирует его активный, творческий аспект—способность открывать новое.

Само собой разумеется, этим мы никак не отвергаем бесспорную правомерность и необходимость психологического исследования усвоения знаний, а лишь указываем на опасность, которую таит в себе подчинение этой установке всей психологии мышления.