Таким образом, с точки зрения международного права, мы имеем:

1) новый вид межгосударственной борьбы – информационное противоборство;

2) новый класс средств борьбы – средства программно-математического и информационно-психологического воздействия.

Однако в современных условиях достаточно очевидна сложность квалификации подобных действий с позиции общепринятых международных норм, объявленных в Гаагских (1907 г.) и Женевских (1949 г.) конвенциях относительно права войны и военных конфликтов. Прежде всего потому, что трудно определить, к какому виду оно относится – к обороне или к наступлению. Неясно также, к какому именно уровню относятся проводимые мероприятия специального информационно-психологического воздействия – к личному, общественному, государственному. Стираются различия между такими традиционными атрибутами противоборства как фронт и тыл (воздействие осуществляется на всю глубину информационного пространства противостоящего общества). Наконец, весьма неопределенной оказывается грань между войной и миром. Следовательно, возникает насущная потребность в международно-правовом регулировании этой области противостояния государств.

В-четвертых, цель блоковой стратегии «мирового сообщества» во главе с США – обеспечить содержание «золотого миллиарда» на достигнутом высоком уровне потребления. Разрушение СССР в 1991 году способствовало осуществлению этих планов, выгодных не только для Запада, но и для развивающихся стран Востока, в частности, КНР, которая проводит политику, направленную на отторжение от России континентальной части российского Дальнего Востока и Забайкалья (например, численность «китайского населения» в Приморском крае на лето 1999 года уже составила 15%, а глубина проникновения в результате «мирной экспансии» на отдельных направлениях превысила 350-400 км). По существу, образование новых субъектов международного права в административных границах СССР было беззаконием, поддержанным мировым сообществом.