С развитием советской психологии, прежде всего с укреплением ее методологических основ, стала возможной та глубокая работа по анализу зарубежных концепций, которая была проделана Л. С. Выготским, прежде всего в его «Историческом смысле психологического кризиса», С. Л. Рубинштейном в «Основах психологии» (1935). Однако в неблагоприятной общественно-политической и идеологической ситуации тех лет такой анализ расценивался как политическое отступление от марксистской линии в психологии.

Такова общая ситуация, в которой началась перестройка советской психологии на основах марксизма. Она проходила в очень острой идейной борьбе, прежде :всего в Институте психологии, которым руководил Г. И. Челпанов. Особую остроту она приобрела на I и II съездах по психоневрологии (1923 и 1924 гг. соответственно). Итогом этого периода был выбор марксизма в качестве методологии психологической науки и рождение новой советской психологии, хотя конкретная научная работа психологии на этой основе только начиналась. Это хорошо осознавали сами участники этой работы, отмечая ограниченное значение сделанного. Так, С. F. Геллерштейн в 1933 г. писал: «Работа наша над Марксом почти не начата, и мы не сумели еще полностью оценить непосредственное значение множества разбросанных в сочинениях Маркса положений, прямо или косвенно касающихся вопросов нашей специальности»(СНОСКА: Геллерштейн С. Г. О психологии труда в работах К. Маркса// //Сов. психотехника. 1933. Т. VI. № 1. С. 3.). Многими отмечалась формальность в использовании категорий — «марксистская фразеология» вместо подлинного усвоения марксизма. Л. С. Выготский отмечал «особенную трудность приложения марксизма к новым областям: нынешнее конкретное состояние этой теории; огромная ответственность в употреблении этого термина; политическая и идеологическая спекуляция на нем — все не позволяет хорошему вкусу сказать сейчас: «марксистская психология» (СНОСКА: Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. Т. I. M., 1982. С. 433.). Характерной была разобщенность разных школ. Особенно изолированное положение занимала грузинская школа. Эта разобщенность расценивалась как препятствие к консолидации марксистски ориентированных психологов против буржуазных влияний на психологию, против всех и всяческих попыток механоматериалистической и идеалистической ревизии марксистско-ленинской теории и психологии. Как на пример такой разобщенности Ананьев указал на тот факт, что в Ленинграде неизвестно о реактологической дискуссии, которая прошла в Москве и явилась важным моментом борьбы за марксистское перевооружение психологии.