Большую часть времени я жила под постоянной угрозой приступов паники, не имея возможности ни справиться с ними, ни избежать их. Я оказалась в ловушке: физиологические симптомы, не зависящие от меня и не поддающиеся коррекции, угрожали всем моим прежним достижениям.

Глава 6. Дверь

К шестнадцати годам я уже не чаяла освободиться от нервных приступов. Физиологические симптомы усиливались, казалось, с каждым днем. Различные исследования, которые мне случалось читать с тех пор, описывают подобные приступы как "паническую тревогу", вызванную чрезмерной чувствительностью нервной системы к звуковым и тактильным стимуляторам. Интенсивная визуальная стимуляция меня не беспокоила. Деннис Чарни и его сотрудники из Йельского университета полагают, что такое состояние вызывается нарушением работы той системы мозга, которая в норме тормозит возбуждающие нервные импульсы. Сейчас я понимаю, что такое сверхчувствительность и как она развивает в детях тактильно-защитное поведение. Но в то время, страдая от приступов, я чувствовала себя так, словно взбиралась по скользкому канату, висящему над бездной. Случайно я открыла способ снизить на время силу приступов. Однажды летом мы отправились в парк развлечений и катались там в числе прочих аттракционов на "Сюрпризе" — карусели, где люди стоят вдоль стен, пристегнутые ремнями безопасности. Карусель крутится все быстрее и быстрее — и в какой-то миг пол отделяется и падает вниз, но люди остаются прижатыми к стенкам центробежной силой.

Я наблюдала за одноклассниками, не решаясь испытать это ощущение сама. Лу сошел с карусели и подошел ко мне.

— Давай, Темпл! Это страшновато, зато здорово! — Он взглянул мне в лицо. — Боишься? Ну давай, не робей, а то я подумаю, что ты струсила!

Твердо решив не трусить, я купила билет и поднялась на аттракцион. Ноги у меня дрожали, а сердце билось где-то в горле, когда я занимала свое место. Заработал мотор, и от его рева по спине у меня побежали мурашки. "Сюрприз" набирал скорость — мотор ревел, словно разъяренный великан. Блеск солнца, синева летнего неба, белизна облаков — все смешалось в одну вертящуюся карусель. Запахи леденцов, воздушной кукурузы и хрустящих лепешек, до тех пор существовавшие по отдельности, слились в один незнакомый запах. Словно приклеившись к стенке, я ждала, когда опустится пол. Во рту было горько от страха; я старалась крепче прижаться к стене. Наконец раздался душераздирающий скрежет, и я увидела под ногами далекую землю — но, переполненная впечатлениями, не почувствовала ни тревоги, ни страха. Мне было хорошо и спокойно—я отдыхала.