Никогда не рассказывала я психиатру и о "волшебной" машине. Даже в то время я понимала, что такие фантазии он сочтет уж слишком странными. Но если бы вместо толстой тетушки у меня была волшебная машина, возможно, не было бы и глупой болтовни о сексе, навлекшей на меня столько неприятностей. Я смогла бы контролировать поступающие стимулы и обеспечивать необходимый мне тактильный контакт, не рискуя при этом встретить такой напор впечатлений и ощущений, которого не споособна выдержать моя нервная система.

Одно из исследований по проблеме детской мастурбации показало, что чрезмерная мастурбация прекращается, как только родители начинают проявлять к ребенку нежность и чаще его обнимать. Моя волшебная машина, конечно, не могла заменить материнскую любовь; но она помогла бы моей| зрелой нервной системе научиться принимать от других любящих людей — таких, как моя тетушка.

Доктор Штайн часто беседовал со мной о спрашивал, кого люблю я, кто любит меня...

— А твои друзья в школе? С ними у тебя хорошо? — спрашивал он.

— Ага. Хотя они меня часто дразнят, — и я беру с тарелки еще горсть "Эм энд Эм".

— А ты как отвечаешь?

— Дерусь. Иногда. — Я запрокидываю голову и отправляю в рот одну конфету за другой.

— Темпл! Ты меня слушаешь? Я спрашиваю о твоем отце. Как у тебя с ним? Вы хорошо ладите? - и рука доктора Штайна совершает в воздухе вращательное движение.

Разумеется, я не собираюсь расписывать ему папин невыносимый характер. Я набираю еще конфет и поднимаю глаза на доктора.

— Ну, папа иногда сердится... но все мы иногда сердимся. А вообще мне с ним очень интересе иногда помогаю ему в саду. Мы сеем семена, сажаем луковицы и еще подстригаем розы. А кроме того, мне ужасно нравится наша лодка! Я помогаю папе — полирую металлические детали. Папа говорит, что я лучшая полировщица в мире!

Это все правда. Правда и то, что в самом хорошем настроении папа (как и я) бывает, когда трудится физически.