Можно предположить, что даже те движения плода, которые приводят к результатам весьма сходным (но неидентичным) в первом аспекте (например, интенсифицируют пупочно-плацентарный кровоток, увеличивая поступление питательных веществ и кислорода), оказываются существенно разными во втором аспекте, приводя к удовлетворению “потребностей” и спецификации формирующихся связей у разных групп созревающих центральных и периферических клеток.

Можно предположить также, что динамика “потребностей” этих групп “подстраивается” к динамике потребностей плода как целого так, чтобы поступление питательных веществ достигалось в один момент (когда необходимо удовлетворение “морфогенетических потребностей” одной группы клеток) с помощью одного движения и, следовательно, при активации специфического набора клеток, а в другойдругого. Следствием подобного “подстраивания”, видимо, является следующий феномен, наблюдаемый на всех стадиях развития плода: движения разных частей тела сменяют друг друга в “непредсказуемой” последовательности и сочетаниях, выглядя как “неинтегрированные”.

В то же время, если не отбрасывать и возможность того, что при реализации разных движений плодом могут достигаться в чем-то разные изменения в соотношении с внешней для плода средой, можно предположить, что именно сложность динамики согласования морфогенетических и “средовых” потребностей, обусловливает “непредсказуемость” смены движений.

О. Спронс и Дж. Эдельмен приводят веские аргументы в пользу концепции, согласно которой развитие “первичного моторного репертуара” в раннем онтогенезе осуществляется путем генерации пробных “движений” как целостных актов, направленных на достижение определенной цели. Достижение полезного приспособительного результата при реализации пробного акта является критерием его отбора. Следовательно, видимая “неинтегрированность” может быть связана и с присутствием в поведенческом репертуаре значительного числа пробных актов.

Итак, совершение плодом движений никоим образом не должно рассматриваться как функционирование частей будущей целостной конструкции, не имеющее в данный момент приспособительного значения. С момента образования зиготы и в процессе ее последующего деления мы имеем дело с новой целостностью, с уникальным, отличным от организма матери геномом и, следовательно, со специфическими “потребностями”, которые требуют удовлетворения. Плод живет, а не готовится к жизни. Элементы индивидуального опыта нового организма формируются уже на стадии пренатального онтогенеза. Их реализация, характеризуясь теми или иными движениями, соотносит плод и его среду как целое, обеспечивая достижение адаптивных поведенческих результатов (см. выше — “онтогенетическая” эклектика) и, одновременно, способствуя процессам созревания.