Родственна этой позиции подчинения и неразрывно переплетена с ней та эмоциональная зависимость, которая возникает в результате невротической потребности человека уцепиться за кого-то, дающего надежду на защиту. Такая зависимость не только может причинять бесконечные страдания, но даже быть исключительно пагубной. Например, встречаются отношения, в которых человек становится беспомощно зависимым от другого, несмотря на то, что он полностью осознает, что данное отношение является несостоятельным У него такое чувство, словно весь мир разлетится на куски, если он не получит доброго слова или улыбки. Его может охватить тревога во время ожидания телефонного звонка или чувство покинутости, если человек, в котором он так нуждается, не может увидеться с ним Но он не в состоянии порвать эту зависимость.

Обычно структура эмоциональной зависимости сложнее. В отношениях, в которых один человек становится зависимым от другого, обязательно присутствует сильное чувство обиды. Зависимый человек возмущается своим порабощением; он негодует по поводу того, что ему приходится подчиняться, но продолжает делать это из страха потери другого. Не зная о том, что данную ситуацию порождает его собственная тревожность, он легко приходит к выводу о том, что его подчинение было навязано ему другим человеком. Приходится вытеснять негодование, растущее на этой основе, потому что он крайне нуждается в любви другого человека, а это вытеснение в свою очередь порождает новую тревожность, с соответствующей потребностью восстановления спокойствия, и вследствие этого усиливает стремление цепляться за другого человека. Таким образом, у определенных лиц, страдающих неврозом, эмоциональная зависимость вызывает вполне реальный и даже оправданный страх, что их жизнь рушится. Когда страх слишком силен, они могут пытаться защитить себя от такой зависимости, не позволяя себе испытывать привязанность ни к кому.

Иногда такая позиция зависимости может претерпевать изменения у одного и того же человека. Пройдя через одно или несколько болезненных испытаний такого типа, он может отчаянно бороться против всего, что несет в себе даже отдаленное сходство с зависимостью. Например, девушка, прошедшая через несколько любовных историй, каждая из которых заканчивалась ее полнейшей зависимостью от очередного партнера, выработала независимое отношение ко всем мужчинам, стремясь лишь к удержанию своей власти над ними, не испытывая никаких чувств.

Такого рода процессы так же явно проявляются в отношении пациента в ходе анализа. В его интересах использовать аналитический сеанс для достижения понимания, но он часто игнорирует свои собственные интересы, пытаясь угодить аналитику и заинтересовать его или получить его одобрение. Несмотря на то, что могут быть веские причины, побуждающие его быстрее продвигаться в процессе анализа, - из-за того, что он страдает или идет на жертвы ради анализа, или потому, что располагает для анализа только ограниченным периодом времени, - эти обстоятельства подчас становятся совершенно несущественными. Пациент проводит часы, рассказывая длинные истории, лишь бы заслужить одобрительную реакцию аналитика, или пытается сделать каждый аналитический сеанс интересным для аналитика, развлекая его и высказывая ему свое восхищение. Все это может завести пациента так далеко, что его ассоциации или даже сновидения будут определяться его желанием заинтересовать аналитика. Или он может до безумия влюбиться в аналитика, искренне веря, что его единственное желание - завоевать его любовь, и поэтому будет пытаться произвести на последнего впечатление искренностью своего чувства Здесь также со всей очевидностью проявляется фактор неразборчивости, так как любой аналитик воспринимается как образец совершенства или как полное воплощение личных ожиданий каждого отдельного пациента. Конечно, аналитик может оказаться таким человеком, которого пациент полюбил бы в любом случае, но даже это не объясняет ту степень эмоциональной значимости, которую приобретает аналитик для пациента.