Мальчик, напротив, чувствует или инстинктивно оценивает, что его пенис слишком мал для гениталий матери, и реагирует страхом оказаться несостоятельным, отвергнутым и униженным. Следовательно, его тревога лежит совсем в другой области, чем тревога девочки; его изначальный страх перед женщиной является вовсе не страхом кастрации, а реакцией на угрозу его самолюбию.

Чтобы быть правильно понятой, позвольте мне подчеркнуть, что эти процессы, как я полагаю, протекают чисто инстинктивно на основе органических ощущений и напряжений, исходящих от органических потребностей; другими словами, я считаю, что эти реакции возникли бы даже в том случае, если бы девочка никогда не увидела пениса своего отца, а мальчик – гениталий своей матери и никто бы из них не приобрел теоретических знаний о существовании этих органов.

Из-за своей реакции мальчик подвергается иного рода и более серьезной фрустрации со стороны матери, чем девочка из-за своих переживаний в отношении отца. В любом случае удар наносится по либидинозным импульсам. Однако девочка находит в своей фрустрации некоторое утешение – она сохраняет свою физическую целостность. Мальчик же получает еще один удар по чувствительному месту – он ощущает свою генитальную несостоятельность, и это чувство, вероятно, сопровождает его либидинозные желания с самого начала. Если мы считаем, что наиболее общей причиной для неистовой ярости является неосуществление жизненно важных на данный момент импульсов, то из этого следует, что фрустрация мальчика матерью должна вызывать у него удвоенную ярость: во-первых, из-за обращения вспять его либидо и, во-вторых, из-за его уязвленного мужского самолюбия. Одновременно вновь разгорается прежняя обида, проистекающая из догенитальных фрустраций. В результате его фаллические импульсы к проникновению смешиваются с гневом и фрустрацией и принимают садистский оттенок.

Здесь разрешите мне подчеркнуть один момент, которому часто не уделяется достаточно внимания в психоаналитической литературе, а именно: у нас нет причин предполагать, что эти фаллические импульсы являются садистскими от природы, и поэтому совершенно недопустимо, в отсутствие конкретных доказательств в каждом отдельном случае, приравнивать “мужское” к “садистскому” и, сходным образом, “женское” к “мазохистскому”. Если примесь деструктивных импульсов действительно велика, материнские гениталии в соответствии с законом талиона становятся объектом непосредственной тревоги. Таким образом, если поначалу они вызывали у него неприязнь из-за ассоциации с его уязвленным самолюбием, то в результате вторичного процесса (гнева, вызванного фрустрацией) они становятся объектом страха кастрации. И, вероятно, этот страх значительно усиливается, когда мальчик подмечает признаки менструации.